Большая ловитва. Влад Ростовцев
А наплел сему невежде, не отличающему доброго хмельного от пакостного, что жить не могу без дешевого кизилового. И придется травиться им! – еще и нахваливать…
Не вчинил ли мне Басалай насмешку за обиду, что размером своей доли уступает Никетосу? А не должны мигранты равняться в оплате с ромеями по рождению! Иначе по миру пойдет держава наша от таковой расточительности! А за то, что вчера упустил Басалай сего купца – возможно, не токмо купца и вовсе не Молчана, лишу его, по завершении дела, наградных за наводку!»
Приступили к трапезе, понятно, с наваристого рыбного супа. Хлеб к нему был в сей таверне ячменным, чуток уступая вкусом пшеничному, однако вполне хорош.
И вельми рознилось настроение их до первого кубка, и до второго, и до третьего!
Фома пребывал в непреходящей угрюмости, вспоминая финансовый урон свой и стеная в душе. И проклинал подлого гениоха, коему явно проплатили за торможение его квадриги на финише – как бы нечаянное, по случайной оплошке, простительной, ведь оный возничий котировался на ристалищах одним из лучших.
«Когда бы мог, оскопил сего прохвоста, и зенки выколол, негодяю, лишив и слуха, вслед и распяв!», – мысленно выносил он казни недостойному Архипу. А наособицу омрачало его то, что не располагал возможностями для приведения в исполнение данного приговора, и лишь мечтать мог…
Молчан же, напротив, был еще со вчерашнего дня исполнен самодовольства, предаваясь, отчасти, и самолюбованию.
Ведь ловко провел он своего толмача! Заодно и удостоверился, что тот промышляет не токмо синхронным переводом…
XVIII
Легли пораньше. Се распорядился Путята, ведь предстояло жаркое дело. И лучше подкопить силушку, нежели растрачивать ее всуе.
Десное колено Молчана уже почти не тревожило его. И был допущен он дозорным во второй смене. Перед сном Путята не поленился наново обмотать тряпицу с медом круг хворого места своего младшего родича.
Много не доспав накануне, Молчан опочил на сей раз скоро и без натуги, надеясь повстречаться с Младой.
Однако, как нередко бывало в начале его сновидений, явилось ему облако, нависшее над землей, чуть не смыкаясь с ней. Завидев Молчана, оно несколько встрепенулось, словно заждалось и воспрянуло выспрь.
«Ничего нового. Экая скука!»», – подумал Молчан. Сильно оттолкнулся и, ловко запрыгнув, встал на облаке, как влитой. За многие схожие сны он давно уж наловчился взмывать столь высоко – тем паче, в наивысшей точке подскока облако неизменно чуть проседало для большего его удобства, подобно обученной и вежливой лошади, когда не самый умелый, либо подраненный всадник ставит ногу в стремя.
Вслед началась неспешная прогулка. Ступать приходилось с осторожностью и тщательностью, будто скрадывая зверя либо чуткого глухаря. Ведь не являлось сие облако гладкой твердью, и следование по нему отчасти напоминало хождение по кочковатым торфяникам. А ежели промахнешься мимо кочки, рискуешь провалиться по щиколотку и выше. Боле десной грешила