Подменыш. И другие произведения шведских авторов в переводе Евгения Шараевского. Сельма Лагерлёф
утеса Гибралтара на нас обрушилась страшная гроза. Она пришла из Африки через Средиземное море. Белые и фиолетовые молнии плясали в небе вдоль и поперек и беспрерывно сверлили своими раскаленными остриями бушующее море. Гандия – маленький коричнево-серый городок с темными винными погребами и полуразвалившимися сараями для апельсинов – совершенно скрылся из виду из-за облаков, песка и воды, которые ураган поднимал вверх и нес с собой через горы. А в море, над этим пустынным черным водным пространством, гигантским столбом громоздились золотисто-синие облака. Дождь хлестал, как стальной плеткой, а молнии, постоянно брызгавшие из толстого скопления темных облаков, разрезали воздух на длинные раскаленные полосы. Все было как на грандиозном театральном представлении, длившемся около двух с половиной часов. Как только эта непогода миновала, далеко в море стала видна дюжина маленьких рыбачьих лодок. Их острые треугольные паруса напоминали веселые красно-коричневые игрушечные палатки, торопливо бегущие для защиты в гавань.
Уже тогда, в те первые часы своего пребывания на борту, Эрик вызвал у нас мимолетное удивление. Мы все стояли вдоль релингов11 и смотрели, как искусно маневрировали лодки в сулойном12 море. Один из нас заговорил о жизни на борту этих парусных суденышек. Он несколько лет проработал рыбаком как раз здесь, на Средиземном море.
– Они так могут плавать на все сто, но заработок у них грошовый.
И Эрик торопливо спросил, в его остром личике дрожала нервная горячность:
– Но работа, наверно, тоже тяжела на все сто?
– А?
– Я говорю, тяжело поднимать из моря сеть или невод в плохую погоду?
– Вовсе нет! Эта работа для лентяев. Кто угодно с ней справится, если есть небольшой навык…
Эрик настойчиво и умоляюще посмотрел на него:
– Ты думаешь, я тоже?
Как уже было сказано, Эрик удивил нас на какое-то мгновение этим странным вопросом. У нас не было принято обсуждать наши способности. И матрос, который когда-то рыбачил на Средиземном море, равнодушно ответил, не пытаясь узнать нового человека поближе:
– Естественно, почему бы и ты не смог, как все другие!
Эрик поспешил спрятаться в своем хрупком убежище – покорном пожатии плечами – и уклончиво ответил:
– Мне просто пришло на ум спросить, когда я увидел, как они идут. Работа на таких ореховых скорлупках совсем не кажется легкой!
В этом коротком рейсе вдоль европейского побережья мы постепенно поняли, что, собственно говоря, для Эрика не существовало легкой работы. Но он все-таки работал, он упрямо был с нами. Пароход «Танни» медленно пробивал себе путь через волны, и каждый день этот больной матрос с неутомимой энергией выполнял работу, возложенную на него на борту судна. Иногда кто-нибудь замечал, что боцман стоит и украдкой разглядывает его. И однажды, будучи в таком настроении, он сказал:
– Не знаю, встречал ли
Поручни.
Сулой – толчея волн в море.