Охота на носорога. Ричард Брук
иду, мальчик, прости… сейчас поедем гулять. – Маргарет приняла поводья из рук Питерса, но, прежде чем сесть в седло – она делала это без посторонней помощи и в седле сидела по-мужски – погладила жеребца по шее, угостила кусочком сахара и украдкой чмокнула в теплую бархатную переносицу, пахнущую овсом. А выполняя приветственный ритуал, как всегда, вспомнила Эдварда… ведь это он объезжал для нее Юпитера, и давал ей первые уроки верховой езды – настоящей, а не дамской, когда приходится сидеть боком и думать лишь о том, достаточно ли прямой выглядит спина, и правильно ли лежит юбка.
«Эдвард…» – Мэг поставила ногу в стремя, не дожидаясь, пока грум его придержит, легко взлетела на спину коня, подобрала поводья и, прежде чем тронуться с места, подставила лицо нежарким лучам августовского солнца, глубоко вдохнула ветер, пахнущий розами, дубовой корой и речной осокой… это немного остудило щеки, но не сердце. Сердце билось стремительно и сладко, и, боже, как ей хотелось верить, как хотелось убедить себя, что вот сейчас она поднимет Юпитера в галоп, стрелой пронесется через парк, выедет в поля, доедет до знакомой рощи, где смешались дубы, каштаны и буки, и там, у старого дуба, молнией расщепленного почти напополам, увидит Эдварда, ждущего ее… Он рванется к ней, едва увидев, она соскользнет в его объятия, и не успеет опомниться, как жадные губы прижмутся к ее губам, а горячие сильные руки стиснут спину, и…
«Аааах… все…»
– Ну, Юпитер, вперед! – она сжала бока коня, и тот, привычный к этому сигналу, сразу же пошел рысью – и в середине аллеи поднялся в галоп.
Эдвард, Эд. Любовь всей ее жизни, как бы ни сентиментально это звучало. Упрямый, гордый мальчишка. Мечтатель, искатель приключений, проникнутый духом романов Стивенсона, Верна и Дюма – они читали эти книги вместе, вместе строили планы, как изменят свою жизнь, как сбегут от обыденной скуки, уедут на край земли… и в конце концов Эд уехал искать сокровища. Уехал один, далеко-далеко, а она обещала ждать. И ждет уже четыре года, несмотря на горечь, бессонную маету будней, соблазны праздников, ухаживания других мужчин, скрытое недовольство отца. Все это можно было перенести, если бы не отсутствие вестей, долгое, слишком долгое, даже для черепашьей скорости южноафриканской почты.
Мэг сломала голову, гадая, почему Эд, после трех лет бурной и страстной переписки, настолько частой, насколько это вообще было возможно для людей в разных концах света, сперва стал писать мало, редко и сухо, и наконец полностью замолчал…
Что могло случиться? Что изменилось между ними?.. Может, она в чем-то ошиблась, или, сама того не заметив, сумела серьезно обидеть Эда, и растравить старую рану, связанную с ее отказом от побега в последний момент?
В глубине души Маргарет предполагала, что могло пойти не так, но думать об этом было так же неприятно, как спускаться без фонаря в темный сырой подвал. Она гнала горькие мысли, находясь рядом с отцом или в окружении друзей, занимаясь