Перстень Рыболова. Анна Сеничева
коснись только рукой.
Между тем он стоял прочно, основательно, уже не первый век, не меняя ни хозяев, ни уклада.
Двери Спящего редана, или, как еще называли, Редана-на-Ковше, открывались редко, да и то – не распахивались, а приоткрывались. Для того чтобы выпустить в свет очередную каверзу, на которые Асфеллоты были великие мастера.
Однако сегодня с острова на берег был перекинут мост – хозяин ждал гостей.
Элам Ласси расхаживал по дому, погрузившись в свои думы, глубокие и мутные, как воды Ковша. Ходил он неторопливо, степенно, потому что к старости разжирел, обрюзг и страдал одышкой.
В молодости чародей был красив, как все Асфеллоты, но быстро отцвел, завял и теперь напоминал перезревший плод, истекающий ядовитым соком. Еще недавно он двигался быстро, порывисто, так что от его плаща разлетался сквозняк. Этот сквозняк, да дробное цоканье острых каблуков помнили все дворы Светломорья – они предшествовали очередной заворохе, которую расхлебать потом стоило многих сил…
Однако с недавних пор пакости Спящего редана прекратились, словно старый Змей пропал. Одряхлел и ушел на покой. О доме на Ковше начали забывать, находились даже такие, кто и вовсе о нем не знал. Но на самом деле Змею эти каверзы опротивели – слишком уж мелкими были. Ничего не стоили. А то, чему он сейчас служил, стоило очень и очень многого.
Хозяин достал из шкафа зеленую бутыль, оплетенную золотой нитью, и плеснул в бокал крепкого лафийского травника. Поплыл пряный хвойный дух, смешиваясь с запахом старых духов и древних книг. Змей сел в кресло перед столом, осмотрелся. Солнце скользило в медальонах из зеленого стекла на стенах, рассыпая по полу изумрудные блики. Круглый зал был пуст, во всём доме ни души. Шелестели ивы на берегу озера – там бродил легкий ветер. И больше ни звука.
Но тут в узорном бокале сам собой колыхнулся темный травник. Змей поднял голову.
– Ты здесь? – спросил он кого-то.
В зале потемнело, словно свет из окна заслонило что-то невидимое. Оно сгущалось, становилось плотнее, в нем проскакивали еле видные искры, и через минуту перед Змеем стоял высокий старик в зеленой мантии. Тот самый, с Храмовой гряды.
– Здравствуй, Змей, – сказал гость.
В его точеном лице угадывались черты хозяина, но не точно, а будто передавая смысл. Старый Змей тащил на себе отпечаток прожитых лет и страстей, поедавших изнутри – а гость, казалось, не жил, не старился, а так и появился на свет, словно был вне времени.
Хозяин встал и поклонился, прижав руку к сердцу.
– Садись, владыка, – сказал пришелец. – А где твой второй гость? Не вижу его.
– Сен-Леви? Жду с минуты на минуту.
Змей поставил второй бокал и наполнил до краев. Бокал хоть и был гостю не нужен – он бы и взять его не смог – но почтение было сильнее. Таков обычай – обращаться с Амальфеей как с живым человеком.
– Присядь, окажи милость. Как прошло путешествие