Нестор. Малхаз Вахтангович Цинцадзе
Алексей Петрович сокрушенно качал головой. -Многие стали сотрудничать с большевиками, даже из наших прославленных офицеров. Ты знаешь об этом?
Конечно он знал. Сам геройский генерал Брусилов, в прошлом году посетивший их училище и, вспомнив тифлисское детство, перебросившийся парой грузинских фраз с Васадзе, теперь помогает большевикам строить рабоче-крестьянскую армию. Но хуже было, что под красные знамена встали некоторые его однокурсники, а они могли узнать его в лицо.
Вот и сейчас, ранним июньским утром, Николай Васадзе проснулся с головой полной тревоги и неясных чувств. Рядом тепло дышала ему в шею Надежда. Глядя на нее уходили тяжелые мысли, а руки стремились приласкать, прижать к себе это мягкое доверчивое тело. Даже зимой, когда в их маленькой комнатушке тепло еле ощущалось, они ложились в постель голыми, чтобы ничто не разделяло их, и грели друг друга своими телами и любовью. Николай осторожно поцеловал ее в губы, а рукой, легко проведя по спине, стал гладить упругую округлость бедра. Надежда открыла глаза и приподнялась. Убедившись, что сын спит, повернулась, давая больше места рукам. Радуясь этой утренней шалости, она вернула ему поцелуй, рука скользнула вниз по крепкому мужскому животу, нашла, приласкала и проверила на прочность.
– О, наш генерал уже готов. -прошептала она ему в губы, перекинула через него ногу, устроилась поудобней и зарылась лицом в подушку, чтобы стонами не потревожить хрупкий утренний сон ребенка.
Центральная телеграфная контора на Мясницкой открывалась, как и прежде, ровно в девять утра. Почти два года, в месяц раз, Николай Васадзе приходил сюда получать присланные из дома деньги. Письма приносили прямо в училище. Но в последнее время денежные переводы прекратились из-за полного расстройства финансовых институтов страны. Единой денежной системы больше не было, каждое новое государство, а то и губерния или даже просто город пользовались своими денежными знаками. Письма иной раз еще приходили, но все реже и тревожней. Родители беспокоились, и не напрасно. В этом году писем не было вовсе, но Николай все равно ходил на почту, проверить не пришла-ли какая-нибудь весточка до востребования и сам слал короткие сообщения – у меня все хорошо, не волнуйтесь, а вдруг хоть одна дойдет до адресата.
На этот раз повезло. Почтовый служащий с сомнением протянул Васадзе телеграмму и сказал.
– Абракадабра какая-то. Вы-то, поймете?
Николай был рад, как получивший подарок ребенок. Растягивая удовольствие и все больше волнуясь, он вышел из здания телеграфной конторы, нашел пустую скамейку, тут же на Чистопрудном бульваре, и только после этого прочитал телеграмму. Он понял почему удивился служащий. На приклеенных к бланку бумажных полосках русскими буквами по-грузински было написано всего три слова – Возвращайся. Нужен Родине. У Васадзе защемило сердце. Отец. Только отец мог послать такую короткую и емкую, как приказ, телеграмму. Он два года не был дома, не видел родителей, но судя по тексту можно было сделать вывод, что