Осенний лист, или Зачем бомжу деньги. Владимир Царицын
когда-то, Альфред не помнил – когда. Сидоров исчез, и никто не знал, где он и что с ним. А теперь, когда Альфреду была так необходима чья-то помощь, Сидоров вдруг появился. Появился, чтобы спасти его.
Альфред не понял, как быстро – один рывок, и он оказался в лазе рядом с Алексеем Сидоровым. На Сидорове был чёрный смокинг и галстук-бабочка. А на голове – белая вязаная шапочка. Такая, какие носят сварщики под маску-шлем.
– Алексей Алексеевич, а вы не сердитесь на меня за Катеньку? За то, что я… ваше место занял?
– Свято место пусто не бывает… Нет, не сержусь. Да и чего теперь-то, когда Катенька мертва.
– Катенька мертва?
– А ты что, забыл?
– Не забыл, – вспомнил Альфред, – помню. Они ей горло ножом перерезали. А теперь мне хотят перерезать. Бежим! Они уже близко.
– Беги.
– А вы?
– Я здесь останусь. Не привык я от опасности бегать. Да и очень уж хочется с этими черножопыми потолковать на их родном языке.
– Вы знаете чеченский язык?
– Я знаю, что такое хорошая драка.
– Но у них ножи! Они убьют вас!
– Лучше умереть, чем убийц без наказания оставить.
– Тогда и я с вами.
– Хорошо. Если решил, за мной!
И Сидоров спрыгнул из лаза в коридор, встал у стенки. Альфред посмотрел вниз, было высоко и очень страшно.
– Ну, чего ты застрял? Прыгай!
Альфред зажмурился и…
Проснулся.
Голова сильно болела.
Он лежал на матрасе, под головой – резиновая надувная подушка.
Альфред всё вспомнил. Это кабинет начальника взрывного цеха завода «Искра». Бывшего завода. Теперь кабинет принадлежит Сидорову Алексею Алексеевичу. И не только кабинет, но и весь завод, точнее, его развалины. Сидоров – первый муж Катеньки, а теперь бомж. И он, Альфред, теперь тоже бомж.
Постанывая от жуткой головной боли, Альфред встал с матраса, и, покачиваясь, пошёл в приёмную, где некоторое время назад они выпивали с Сидоровым, и где он рассказывал Сидорову о том, что с ним произошло. С ним и с Катенькой.
Открыв дверь и увидев человека, сидящего у окна на лавке, он опешил. «А где Сидоров?», хотел спросить Альфред, но тут же понял, что человек перед ним и есть Сидоров.
На Сидорове был добротный костюм, серый в тонкую красноватую полоску, голубая рубашка и тёмно-бордовый галстук. Галстук был повязан по моде, ушедшей в небытие лет пять-шесть назад: узел тугой, на галстуке ни одной морщинки. Сейчас так не носят, – подмывало сказать Альфреда.
Сидоров был гладко выбрит и казался моложе, чем в момент их неожиданной встречи, моложе лет на десять. Он сидел на лавке разутый, ноги, носки на которых были одного цвета, но отличались оттенком, он поставил на расстеленную газету. А в руках Алексей держал разбитые кроссовки. Куча тряпья валялась рядом на лавке. В куче просматривалась камуфляжные пятна одежды, которая прежде была на Сидорове.
Подняв глаза на Молотилова, Сидоров сказал, показывая кроссовки:
– Немного не соответствуют