Когда говорит кровь. Михаил Александрович Беляев
внутрь и схватил четыре первых попавшихся под руку кувшина, после чего быстро пошел прочь, на пути срывая сургуч и выдергивая зубами пробку.
Вино оказалось очень сладким, даже приторным. Юноша выпил его, почти не отрываясь от горлышка, вновь изрядно облившись и запачкав теперь ещё и штаны. Следующий кувшин был уже значительно лучше – напиток оказался терпким и приятно пощипывал кончик языка, но и он почти моментально отправился в желудок Мицана, вызвав столь желанное им состояние.
Следующий кувшин он пил уже небольшими и не очень частыми глоточками. Земля под ногами и так с каждым новым шагом все больше походила на палубу попавшей в шторм триремы, а мир перед глазами был размыт и немного двоился. Продолжи он налегать на вино в заданном темпе и завтра точно проснется заблёванным в какой-нибудь грязной канаве. А это было поступком недостойным человека господина Сельтавии.
Главное, что все мысли, что мучали и изводили его, утонули в вине. Он был пьян. Сильно пьян. И ему это нравилось.
Мицан бродил без всякой цели по родному кварталу, пока с удивлением не понял, что вновь пришел на свою родную улочку. От вида его дома юношу замутило, и он с трудом сдержал подкатившую к горлу тошноту. Сделав ещё пару больших глотков он уже было развернулся, чтобы идти прочь, но потерял равновесие и упал на землю, разбив недопитый кувшин в дребезги. Поднявшись с немалым трудом и с ещё большим сохранив свой последний глиняный сосуд, Мицан мотнул головой. Похоже, с прогулками нужно было заканчивать.
Шатаясь и балансируя руками, как акробат на канате, он перешел улицу и остановился у дома напротив. Подняв с мостовой небольшой камешек, он швырнул его в окно второго этажа, а потом свистнул. Точнее попытался это сделать – руки его слушались не лучше ног и заложенные в рот пальцы постоянно выскакивали.
– Ппфффф… Ярна, это я. Мицан. Открой.
Створки распахнулись, и на улицу выглянула девушка. Увидев его, она тихо вскрикнула и тут же скрылась в глубине дома. Парень чуть покрутил ногой, нащупывая достаточно твердый участок мостовой, который не попытался бы его уронить, и развернулся.
– Ну и ладно,– сказал он с досадой и шагнул прочь.
Но тут дверь дома скрипнула, а из темного проёма показалась одетая в одну легкую тунику Ярна. Она подозвала его, жестом попросив не шуметь, и Мицан пошел внутрь. Он уже бывал у тут и знал, что их семья занимала всю восточную часть этого небольшого двухэтажного здания. Похоже, раньше у ее рода водились деньги, но сейчас средств, чтобы поддерживать в чистоте и порядке такое помещение, явно не хватало: мебели почти не было, стены покрывала облупившаяся и пожелтевшая от времени краска, на потолках виднелась копоть от дешёвых масляных ламп, а воздухе стоял запах затхлости и гари.
Мицану вспомнилось, что раньше, когда мать Ярны ещё была жива, а сама девушка занималась домашними делами, вместо того, чтобы мыть полы в таверне, тут было значительно чище и уютнее. По крайней мере, пыли и паутины по углам тогда точно было не найти.
Ярна