Праздни и будники (сборник). Ирина Щеглова
неба громыхнуло, и первые тяжелые капли упали на разгоряченные спины и лохматые головы.
– Защищайся! Жалкое подобие! – пророкотал Великан.
– Я прощаю тебя, Воин, – ответил, наступая Юноша.
Лезвия скрестились. Из черной тучи над лесом хлынул ливень. Сражающиеся подняли головы и опустили оружие.
– Грибной дождь! – рассмеялся Юноша, – Здравствуй, Мир! – крикнул он.
Воин удивленно оглянулся вокруг.
Через реку, видимо вброд, шла женщина. Она медленно и осторожно переступала в потоке. Ее осторожность объяснялась просто – на руках спал младенец. Великан сплюнул горькую слюну, заполнившую его рот.
Женщина достигла берега и пошла по песку к поляне. Она смотрела не под ноги, а в лицо спящего ребенка.
– Получилось! – шепнул Юноша.
Воин отшвырнул меч, который тут же растаял в воздухе, и несколько крикливых белых чаек прорезали крыльями небо.
– Расплодились уже, – угрюмо пробурчал он. Повернулся, и сутуля спину побрел навстречу Женщине. Проходя мимо, он глянул на молодую мать и ее дитя:
– И откуда берутся? – громко и зло спросил Воин. Женщина подняла голову, равнодушно скользнула взглядом и прижала палец к губам:
– Тс-с-с! Потише! Ребенок спит, – и пошла дальше к поляне, на которой стоял улыбающийся мальчишка.
Они уселись рядом на траву, и мальчишка протянул ей горсть ягод. Женщина ела ягоды, и оба они смотрели на младенца.
Воин некоторое время наблюдал за ними:
– Чего вы от меня хотите? Берите! Берите это все, – он махнул рукой и тяжело двинулся к реке. Там, у берега покачивалась лодка. Он толкнул ее с отмели, влез, взялся за весла.
– Прощайте, дурачье! Плодитесь! – крикнул усталый Демиург.
– Привези рыбы, – почти пропела Женщина, вскинув голову.
Юноша засмеялся.
Воин заплакал.
А Река уже намывала где-то начало Нового Мира.
Ведьма
Каждую ночь из окна своего дома я наблюдаю удивительные события. Около 12 ночи в соседнем доме, в окне, как раз напротив моего, загорается неяркое свечение, и из-за полупрозрачной белой шторы на подоконник выступает обнаженная женщина. Тело ее, будто облитое фосфоресцирующей краской, кажется нереальным, сотканным из лучей призрачного света разных оттенков: от серебристо-голубого до лунного: все оно струится, распадаясь на отдельные линии, усыпанные искрами каштановых, до бесконечности длинных локонов. Я с замиранием сердца смотрю на это прекрасное видение, до последней минуты сомневаясь в реальности происходящего. А женщина тем временем спрыгивает с подоконника и плавно покачивается в воздушных потоках. Мне слышится ее зовущий, немного хрипловатый смех, протяжной музыкой, вливающийся в мою душу. Раскинув руки, женщина стрелой взмывает вверх и растворяется в звездной пыли, исчезает, как призрак в ночном небе.
Еще некоторое время я напряженно всматриваюсь в кусочек пространства над проводами, до тех пор, пока не начинают слезиться глаза от напряжения.
И