От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов. Лев Логак
И были в этом не одиноки. Так уезжали многие.
А приехав, они испытали необыкновенное облегчение оттого, что без проблем выпутались из этой леденящей душу истории с квартирами и сосредоточились на том, чтобы утвердиться в новой жизни. Поскольку Гале с Владимиром это удалось, они вскоре приобрели жильё в доме, где сейчас и проживали и где достаточно много соседей были их единоземцами, и в их числе Вера и скончавшийся её муж Пётр.
С Петром Владимир ранее знаком не был, и сошлись они уже здесь на почве какой-то общей поломки в доме. Они расположились друг к другу, ибо были личностями незаурядными и, как оказалось, имели множество общих интересов. Они иногда наведывались друг к другу. Пётр из гордости никогда не распространялся о своих проблемах, и Владимир о них и не догадывался, так как не обладал особой проницательностью. Так бывает, что талантливые в профессиональной сфере люди оказываются во многих жизненных ситуациях достаточно беспомощными и недальновидными. Скорее всего, причина тут кроется в том, что внутренние резервы таких людей почти полностью тратятся на реализацию их творческой предопределённости.
Галя с Владимиром не сблизились за эти годы почти ни с кем из жильцов их дома. Вот только Шурочка с одного из верхних этажей иногда бесцеремонно наведывалась к Гале, собственно равно как и ко многим другим соседям. Да ещё и Белла, врач-терапевт, сошлась с Галей и тоже изредка заглядывала к ней. Вообще же, когда Галя с Владимиром иногда встречались в подъезде или в лифте с другими жильцами, например с Диной и её мужем Леонидом, они вежливо здоровались с ними или коротко перебрасывались ничего не значащими фразами, при этом подчас даже не зная их имён. Такое вот в наше время происходит среди соседствующей учтивой интеллигенции! Да сейчас, собственно, это уже и не имело никакого значения, так как Галя и Владимир купили строящийся коттедж и в скором времени должны были покинуть этот дом.
А квартира, в которой они сейчас проживали, была большая, со вкусом обставленная мебелью, приобретённой уже здесь, в стиле, который был принят у «аборигенов».
Конечно же, они, как и подавляющее большинство покинувших Россию в те годы массового исхода, тоже отправили багаж, потратив на это уйму сил и денег. Собственно, деньги тогда и извести-то не на что было. Приобрести можно было всё только по бешеным ценам у спекулянтов. Обменять рубли на доллары было невозможно. Так что основная проблема была отыскать блат для изготовления багажных ящиков с чудовищной переплатой.
Как правило, люди, решившиеся лишиться советского гражданства, отправляли в этих самых ящиках стандартный «джентльменский» набор вещей, которые считались совершенно необходимыми и дефицитными за границей. В Союзе же тогда миф ходил, что с собой надо тащить всё: и зубные щётки, и очки от солнца, и чуть ли не туалетную бумагу и презервативы. Не говоря уж о крупных вещах. Ведь всё это «там» было якобы жутко дорогущее. Тронуться в путь без мебели – значило спать на полу. А уж без