Звезда Запада. Андрей Мартьянов
о Торире. Он сам рассказывал, что нарекли его так в честь карлика-дверга из местных легенд, потому что родился он совсем маленьким, недоношенным. Отец его, конунг Хлодвиг, видя такое совершенно невыносимое безобразие, нарёк младенца этим именем, подразумевая, что, может быть, дитя оправдает его смысл. Если выживет и вырастет. Как-никак, в переводе на цивилизованные языки «Торир» означает «отважный». Выжил, вырос и оправдал высокое доверие папаши. И сам хорош, и если б не жена – красавица, естественно, и, кстати, из словинов (была сосватана своим будущим супругом в Гардарики, из племени каких-то кривичей), – так вот, если б не жена, то пользовался бы он тут большим успехом у женщин. Росту – хорошо, хоть пять с половиной футов будет, но сложения весьма мощного, в плечах – что твой медведь, волосы светло-русые, и борода такая же, да чуть с проседью. Одним ударом лося валит. Но, к его чести, человек слова, вежливый (на норманнский манер, конечно), отца Целестина безмерно уважает и к советам его прислушивается. У монаха даже было подозрение, что Торир тайно сочувствует христианству, в которое его обращают битые восемь лет. Но всё равно в капище, паразит, ходит и даже обряды вершит, когда повод какой важный – урожай там или поход грабительский. А ещё конунг...
Да и сам Вадхейм определённо нравился отцу Целестину. Да, отсутствует римская или византийская утончённость, но и в этой простоте есть что-то такое... неуловимое. Приученный к точности в документах, монах как мог, но провёл нечто вроде переписи населения и выяснил, что обитает здесь чуть больше семисот коренных жителей да душ сорок рабов, с которыми обращаются, между прочим, более чем сносно (опять же по суровым нордическим меркам). Ну, само собой, двести с лишним мужчин (читаем: воинов), столько же женщин, хотя нет, больше – это из-за естественной убыли мужского населения вследствие опасного образа жизни; остальные – старики (очень мало, редко кто до старости тут дотягивает) да дети с подростками.
Сама деревня... ну, язык не поворачивается у видевшего Константинополь, Каир, Александрию, Рим и Багдад отца Целестина назвать это поселение городом. Деревня, окружённая сосновым частоколом, расположилась на склоне высокого холма, взобравшись на самый его гребень. Местность вокруг весьма гористая, сплошной хвойный лес да немного берёз, а дальше – на север и восток поднималась горная цепь. Домов в Вадхейме было около тридцати – длинные, вроде больших землянок, внешне напоминающие холмы, благодаря тому что крыши поросли травой. Живут в них сразу по несколько семей – нечто вроде эдаких общежитий, а неженатая молодёжь – так вообще в чём-то наподобие казармы, как римские легионеры времён Империи. Только Торир с семьёй да отец Целестин жили в отдельных домах, если так можно назвать обиталище монаха.
Но изба, хоть это и не каменная твердыня монастыря, крепка и добротна. И лучшего жилища для студёной здешней зимы не придумаешь. Злые языки утверждали, что отец Целестин отгородился от людей и, мол, нехорошо быть такому