Книга снов. Нина Георге
зовут доктор Джон Сол, у него светлые волосы, широкие, как у гребца, плечи и бакенбарды, поэтому он похож на викинга; он глава НАСА, то есть Лондонского центра по изучению мозга. Когда он входит в зал отделения интенсивной терапии, где лежат нереальные, все санитары и все врачи женского пола смотрят на него, затаив дыхание. Его окутывает, словно невидимый плащ, серебристая прохлада. Все они верят, что он творит чудеса. Между собой называют его Богом, потому что он знает все. Даже то, что его прозвали Богом. А доктор Фосс, который носит зеленые вельветовые брюки, носки цвета карри, фиолетовые рубашки в мелкую клеточку и клубные подтяжки, – это его Дух Святой, он стрижется как Джон Клиз[6], каждый день после обеда пьет чай по полчаса и играет в викторину на своем смартфоне с обложкой в шотландскую клетку.
Вечером, после первого визита в больницу, я общался по скайпу со Скоттом, пока моя мама и ее муж Стив тихонько занимались сексом. Мой братишка Малкольм боялся, что ему снова приснится кошмар, и хотел во что бы то ни стало остаться у меня в комнате. Когда он уснул, это было, словно его душа скользнула в темноту по длинной-длинной лестнице. Я слышал ее шаги. Но по сравнению с моим отцом он был близко, совсем близко от поверхности, так что его можно было ощущать. Я рассказал Скотту о том, что отец «ушел». Скотт сидел на толчке. На вилле у Макмиллансов туалетов больше, чем комнат в таунхаусе моей матушки Марифранс. Мы живем в районе Патни. Скотт – в Вестминстере. Патни – это часы «Своч». Вестминстер – «Ролекс».
Мы загуглили «черепно-мозговая травма», «искусственная кома» и «кора головного мозга». Вернее, даже так: Скотт гуглил, а я пялился в темноту и вслушивался в его стремительное топтание по клавишам и глубокое дыхание Малкольма. Я думал о Скуби-Ду. И о том, что не могу почувствовать отца сквозь плотный ковер наркотических средств.
– Ого, у Михаэля Шумахера тоже была искусственная кома и черепно-мозговая травма, – зачитал Скотт. – Если люди сразу не умирают от этого, то…
– Заткнись.
Если не произносить вслух, то ничего и не произойдет. Нельзя такому произойти. Не сейчас. Не так.
– Ясное дело, ты не хочешь ничего слушать. Но ты должен. Или хочешь, чтобы тебе в лицо врали? Они всегда нам врут, во-первых, потому, что мы дети, и, во-вторых, потому, что мы уже не дети. – Скотт перевел дыхание. – Итак, слушай – говорит Brainman. В коре головного мозга хранятся все сведения о личности человека. Если они повреждены, всё – ты овощ. Или полный псих. Возможно, твой отец очнется и станет психом, ни с того ни с сего начнет буйствовать. Или убьет себя. Или тебя. Или будет считать себя кем-то другим. Некоторые возвращаются с того света и начинают вытворять всякую всячину.
– Всякую всячину?
– Да, видят ауру, там, говорят по-тибетски или подслушивают чужие мысли.
Я ему не сказал, что тоже обладаю по крайней мере двумя способностями из трех.
Скотт снова что-то вбил в «Гугл», бормоча себе под нос:
– Ага, ты должен дать ему руку. Если он ее сожмет, значит он все еще тут.
Малкольм со вздохом повернулся в своей кроватке.