Сибирский папа. Наталия Терентьева
в лесу холодно и мокро, они надевают плащи и резиновые сапоги и ходят по полю. И обдумывают теории – удивительные, волшебные, волнующие их больше, чем море, небо, горы и звезды.
– Вот, смотри! – Мама позвала нас к компьютеру.
– Мам, тебя обманут, – сказала я, видя, как мама с радостью рассматривает красивые двухэтажные домики из светлого дерева, за которыми виднеется лазурно-синее, бескрайнее море, на которое мы никогда не поедем. А если и поедем, домики эти окажутся в соседнем, «элитном» доме отдыха, море будет грязным, а берег людным. Это я осторожно и высказала маме.
– Почему, дочка? – Мама посмотрела на меня самыми прекрасными в мире глазами, огромными, доверчивыми, которые созданы для того, чтобы их обманывали. Или любили, как ее любит папа, мамин муж.
– Потому что – ты цену видела? Разве может быть за эту цену такое чудо? Всё из дерева, лес, море?
– Ну ладно… Ты, наверное, права… – Мама закрыла страничку, грустно вздохнула.
– Ну, а где это хотя бы? Как называется?
– Бухта… сейчас… забыла, название красивое… то ли Икар, то ли Энап… Эмилия, нет не Эмилия… – стала перебирать названия мама, заново открывая страничку.
– Греция? – поднял голову папа. – Ты полетишь?
Не могу сказать, что он очень радостно это произнес.
– Нет! Не надо лететь! Почему Греция? Это у нас в Краснодарском крае, между Туапсе и Геленджиком! Можно доехать на поезде… двадцать два часа и – фьють! – Мама показала рукой, как мы легко можем оказаться на далеком синем море.
С тех пор, как мама стала бояться летать на самолетах, все места нашего возможного отдыха делятся на те, куда бы мы точно поехали, если бы мама согласилась лететь, и на те, куда можно доехать на чем-то другом. Ехать, конечно, необязательно, лучше нашей дачи ничего нет, но помечтать можно.
Родители дружно собрали две сумки (чемоданов у нас нет, точнее, есть один, на чердаке дачного дома, но в нем хранятся родительские конспекты из юности), быстро взяли билеты на поезд. Когда мы сели в купе, тот человек написал мне: «Привет! Я в Москве, пиши, увидимся!». Я удалила сообщение и ничего не ответила – не знала, что сказать.
А мы с родителями через сутки на самом деле приехали в такое прекрасное место, что целых два дня ни мама, ни папа ни разу не взяли тетрадки на пляж и не уткнулись одним своим мозгом, разведенным случайно в две черепные коробки, в какую-нибудь «самую красивую формулу». Потому что ведь формулы бывают красивые, очень красивые и самые красивые! А вы как думали – что формулы это скучно? Для ботанов? Нет. Моя мама даже не в очках. В очках только папа, и они не мешают ему быть подтянутым и вполне спортивным. Родители бегают по утрам. Надевают одинаковые ветровки, одинаковые шапки и бегут по дворам. Меня не зовут – почему? Не знаю. Забывают, что я есть. Иногда после работы они идут во двор, где у нас сделали спортивную площадку рядом с детской, два раза отожмутся, подтянутся, а потом сядут на лавочку и продолжат спорить, писать, смеяться над одним