Птицы на проводе. Екатерина Смирнова
Я была на таких встречах дважды, и уже слышала истории о людях, способных блокировать нас. Не ожидала, что сегодня убедиться в этом придётся лично.
Меня немного знобило, кофе остывал, согреться не получалось. Я почувствовала за спиной взгляд: сверлящий, настойчивый. Огляделась – все пассажиры погружены в гаджеты, до меня никому не было дела. Колеса электрички синхронно позвякивали за стеклом, и, казалось, жизнь протекала в своем привычном темпе.
Съежившись от неприятного и незнакомого ощущения беспомощности, я включила радио на мобильном, надела наушники. Ненавязчивая и тихая музыка полилась из динамиков, словно долгожданная гостья. Я немного расслабилась, засмотрелась в окно, на пролетающие мимо вечерние фонари.
«…ночной лес, вокруг нет ни души. Лишь высокие острые сосны устремляются вверх, к небу, туда, где виднеется кусочек тусклого света. Я бегу босыми ногами по холодной земле, падаю, поднимаюсь и снова бегу, платье мешает двигаться быстрее. Острые сосновые иголки впиваются в ступни, причиняя мне боль. Приподнимаю подол платья, чтобы ускорить бег – вижу, что оно словно из средневековья: такое же мрачное и темное. Неожиданно под ногами хрустит сухая ветка, я спотыкаюсь об нее и падаю на землю. Пытаюсь подняться, но все безрезультатно: руки лишь жалко хватаются за траву и не могут нащупать опору. Совы глухо аукают где-то сверху, в такт моему громко бьющемуся сердцу. Враг уже близко, он передвигается бесшумно, замирает в прыжке, слышно, как оскаливает зубы. Я не вижу его, но чувствую. Хищник совершает прыжок. В полете он замирает на мгновение, и я слышу, как стучит его сердце. Оно бьется в такт с моим. Я переворачиваюсь на спину и вижу глаза волка. Они карие. Это глаза Бориса…».
От ужаса я проснулась. В кармане куртки вибрировал мобильный, бумажный стаканчик выпал из рук, и кофе чёрным пятном растёкся по вагону электрички.
– Артём, мне страшно, – сухими губами прошептала я в трубку, отвечая на звонок.
6
Вернувшись домой, я нашёл Олю плачущей в ванной. Взял её на руки, отнес в комнату.
– Что случилось? – я гладил её по волосам, стараясь не касаться рук, – ты мне так и не объяснила по телефону…
– Артём, пожалуйста, принеси одеяло, мне так холодно.
Я усадил её на диван, вытащил теплое одеяло из шкафа. Такой растерянной я видел её дважды. Впервые, когда мы узнали, что Оля не может иметь детей, и сейчас.
– Тём, сегодня был сложный день. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Знаю, что давно пора отпустить тебя и расстаться друзьями… если получится. Но, только не с ней, пожалуйста, не с ней…
Оля всхлипывала, утирала не подвластные ей слёзы, и продолжала:
– Эта блонди «низкая», ты будешь страдать. Ваше сегодняшнее свидание должно стать первым и последним. Обещай мне?
От неожиданности я встал с дивана и заходил по комнате. Конечно, она все уже просканировала с моих глаз. Я постарался говорить мягко:
– Оля, я много думал. Ты сама говорила, что губишь меня. Мне тяжело так жить. – Я смотрел,