Успенский мост. Алёна Моденская
наскоро оделась, подхватила уже собранный рюкзак и вслед за мамой и сестрой поплелась вниз.
Глава 2. Кто прячется в «Черноречье»
Лика забралась на заднее сиденье чёрного старомодного автомобиля. Водитель, не сказав ни слова, завёл мотор и мягко выехал из двора.
Мимо проплывали тёмные дома, разноцветные вывески магазинов, тусклые фонари и редкие машины, но внимание ни на чём не задерживалось. Надо же, какие совпадения случаются. На встрече жителей с городской администрацией Лика попросту не признала в ушлом владельце парфюмерного производства хамоватого соседа, хозяина той самой иномарки, которую разбил топором долговязый в шляпе.
И вот теперь перед самым носом снова шляпа, то ли бордовая, то ли вишнёвая. Водитель не потрудился её снять, как и перчатки. Лицо его оставило лишь мимолётный отпечаток в памяти. Какое-то неживое, пластмассовое. Как у женихов кукол Барби. Или у манекенов в магазинах одежды. А шляпа вроде такая же, как у ночного долговязого… или нет? Или да? В сущности, не имеет значения.
Выглянув в окно, Лика не смогла рассмотреть вообще ничего. Из города, похоже, выехали. Высоко в тёмном пространстве висел неестественно-оранжевый серп месяца. Машина плыла в сплошной мгле, только впереди фары высвечивали небольшой участок асфальта.
Потом ощутился плавный подъём и затем мягкий спуск, из-за чего появилось чувство тошноты. Вероятно, они проехали дугообразный мост. Обернувшись, Лика успела рассмотреть через заднее окно кусочек каменной кладки, мелькнувший в свете задних фар.
– Куда мы едем? – наконец спросила Лика, безуспешно пытаясь разглядеть хоть что-то в густой мгле.
– В «Черноречье», – после паузы ответила зевающая рядом Аня. – Это старый санаторий за промзоной. Раньше там оздоравливались рабочие с заводов, теперь это просто пансионат.
Лика о таком санатории никогда не слышала и просто спросила:
– И что я там буду делать?
– Работать, – через плечо процедила Пульхерия Панкратовна с переднего сиденья.
– В смысле?
– В смысле – тебя туда устроят санитаркой. Временно.
– Какой ещё санитаркой? – запротестовала Лика. – Я вообще-то на врача учусь!
– Так у вас всё равно должна быть санитарская практика, разве нет? – Аня продолжала зевать.
– Ну и что! Это практика, а это…
– Не гунди! – Пульхерия Панкратовна развернулась. – Будешь делать то, что тебе скажут!
– Ещё чего! – Лика скрестила на груди руки и насупилась. – Кире рассказывайте, что делать, а мной командовать не надо.
– Слушай, – примирительно произнесла Аня, – твоё выступление… Это, знаешь ли, не плакаты по птицефабрикам расклеивать.
– Кстати, а как вы узнали, что это была я?
– Тоже мне, загадка века, – прошипела Пульхерия Панкратовна, отвернувшись.
Аня молчала. Ясно, и в этот раз никто вразумительного ответа не даст. Каким образом влиятельной маме Кашиных постоянно удавалось узнавать подробности о делах дочек (а иногда и о планах), в который раз останется