Подарок старой повитухи. Ирина Елисеева
Готовые сладкие пироги забыли сахарной пудрой посыпать. А она бы в пудру ещё и корицы добавила. Тогда пироги ещё душистей, соблазнительней станут. Да и скучно ей, спасу нет. Вот она и лезла, если не делать, то хотя бы подсказать.
– Да подь ты, неуемная!.. Сказано, собой займись. Липа, идите – баню затопите. Намойте ей голову. Завтра под венец идти, а у неё коса неделю не чёсана, – строго распорядилась мама. Ещё немного – и осерчает не на шутку. А коль мама рассердится – разговаривать не будет. Когда отец не разговаривает, Саньке и горя мало. С ним и в добрые времена много не наговоришь. А коль мама говорить не станет – худо. В такие моменты Санька чувствовала себя сиротой.
Сейчас она тоже тосковала. Что она должна делать и чего не должна? Как всё по порядку справить, нигде не ошибиться и ничего не пропустить? Куда она пойдет, где и как будет жить? Как часто будет видеть родителей? Никто пока не мог ей ответить.
Санька потянула Липу за собой в сени. Там они взяли по коромыслу, паре вёдер и пошли носить воду в баню. Затопили печку. Липа пошла домой, за чистым бельём, а заодно позвать свою двоюродную сестру, Олю Старчикову, дочку родного Липиного дяди, Павла Афанасьевича.
Крёстная сказала – мало подружек, надо кого-то ещё позвать. Саньке и дружить-то шибко некогда было. Даже с теми, с кем зимой встречалась в доме у Липы, когда собирались на вечёрки. В богатые дома народу помногу собиралось. К Митриным приходило столько, что не протолкнуться. Артемий на гармошке играл забористо. Его дружок, Макар, на балалайке. Весело было. И пели, и шутили, и плясали. Но попели, порукодельничали, повеселились да и разошлись на месяц – другой. А с весны по осень и вовсе не виделись. Как тут дружить? Вот с Липой на заимке вечеровали часто. И в дом к ним Санька бегала помогать. Липа тоже прибегала помочь Саньке по хозяйству. Иногда к Митриным приходила Оля. Правда, поначалу она никак Саньку за ровню признавать не хотела. Уж очень Оля горделивая была, шибко высоко себя несла. Но потом, глядя на Липу, на то, как к Саньке относятся Степан Афанасьевич с Пелагеей Семеновной, увидев Саньку в деле, её вышивки и вязание, попробовав её пирогов, снизошла до разговора. А когда узнала, что мама у Саньки хорошая портниха с дорогой немецкой швейной машинкой – и вовсе подобрела.
Мама шитья много никогда не брала. Но уж если брала, то шила очень хорошо, и фасон выбирала всегда по фигуре. Санька порой ей помогала – строчила самые простые швы. Известно, без хорошей портнихи девице на выданье никак не обойтись.
Косы у девок чуть не до колен. И толщиной чуть не в руку. Чтоб такую длину да толщину промыть да прочесать, надо очень постараться. Липа принесла душистое мыло и щелок специальный для волос. Сначала щелоком три раза намазывали да смывали, а потом ещё мылом душистым, для запаху. После ещё чуть не час расчесывали друг друга, да путанки разбирали. За распутыванием волос разговаривали. Оля заговорила о свадьбе:
– Ночевать-то к Самановым пойдёте?
– Знамо дело. Куда ж ещё?
– Не хочу хаять твоего жениха, Санька, но… похоже, первой