Кто ты?. Владимир Леонидович Шорохов
наверное, только поэтому и не выбросили, а так он был треснут и поцарапан.
– Тебе не холодно?
– Аааа!!! – вскрикнула девушка и прикрыла руками обнаженную грудь. – Напугала! Стучать надо!
– Это моя комната. Просила же не трогать мои вещи. И что за вид? – презрительно посмотрела на обнаженную сестру. – А если бы пришел Алексей.
– Он на работе, – ответила Настя и, отвернувшись, продолжила рисовать.
– Быстро оделась, и брысь из моей комнаты.
– Да подожди ты, я еще не закончила.
Вера сняла мокрую одежду, сбегала в ванную и, вытирая волосы полотенцем, вернулась обратно.
– Сказала же, уходи, а то… – Вера подошла поближе и, уже не обращая внимание на голую сестру, стала рассматривать картину. «Здорово, вроде как серые мазки, словно грязь перемешали, но чувствую тепло. Мне кажется, луч солнца скрылся и еще немного, и он вернется». Девушка нагнула голову, вспомнила тот день, когда сама рисовала кувшин, тогда папа скосил траву. «Ах, какой был запах свежескошенной травы», – произнесла про себя и, обняв сестренку, поцеловала ее в щечку. – А помнишь, мама сварила молодую картошку?
– Я огурцов нарвала, ты еще возмущалась, почему так много, а ведь все съела.
– Было здорово. У тебя красиво получилось, а почему такие цвета?
– Я еще не закончила.
– Может оденешься?
– Нет, постой. Пробовала рисовать в одежде, но она мешает, словно я в коконе, руки не двигаются, а в голове все серо.
Вера посмотрела на разбросанную одежду, еще раз чмокнула сестру и пошла одеваться.
– Ты еще долго? Скоро муж придет.
– Муж-муж, – пропела Настя и, сделав последний мазок из ярко-желтой краски, отошла в сторону.
Вера смотрела на свою сестру, она была не той плоской доской, что еще год назад.
– Ну, что скажешь? – не выдержав паузы, спросила Настя.
– Красивая.
– Честно?
– Ну да. А ты уже целовалась со своим Денисом?
– Да я тебе про картину.
– А, картина! Ну да, очень, я бы даже сказала, – Вера замолчала, прижалась к сестре, сразу почувствовала горячее тело. Смотрела на холст, назвать картиной это нельзя, но последний мазок, что оставила на кувшине, все изменил. Теперь серые краски заиграли, в них появилось настроение и тепло, точно такое же, что шло от тела сестры. – Ты талант.
– Сказала так, чтобы я не расстраивалась.
– Нет, у тебя легкая рука, надо рисовать. Но в следующий раз рисуй одетой, не хочу, чтобы увидел Алексей.
– А он ничего.
– Муж?
– Жучок! Разве не заметила, он у меня вот тут сидит.
– Фух… Красивый жучок, а теперь на, – Вера всучила сестре одежду и вытолкнула из комнаты.
Настя была влюблена, может в Дениса, а может в Стасика, не говорила, но пела каждый день. Вера затыкала уши, кричала на сестру, чтобы дала утром поспать. А вечером, придя из училища, видела новую картину. Обычно она рисовала простые предметы: книгу, значки, пуговицы или старую куклу, что нашла в коробке. Но в ее работах была жизнь,