Все обещало мне его. Анна Ахматова
не совершенству стиха, не мастерству или тембру поэтического голоса белой завистью завидовала Цветаева – тому завидовала, чего была лишена сама – умению говорить вроде бы о себе, а на самом деле – за многих:
О муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты черную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.
И мы шарахаемся, и глухое: ох! —
Стотысячное – тебе присягает. Анна
Ахматова! – Это имя – огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами – то же!
«Четки» самая знаменитая книга Анны Ахматовой, именно она принесла ей славу, не просто известность в узком кругу любителей изящной словесности, а настоящую славу. Между тем сама Ахматова из ранних своих книг куда больше «Четок» любила «Белую стаю» и «Подорожник»… И дело тут не просто в том, что в этих двух книгах больше стихов, которые она считала «лучшими», а потому, что в зрелые годы не любила себя такой, какой запечатлели ее «Четки». В «Поэме без героя» об этом сказано с завидной самокритичностью:
…войду сама я,
Кружевную шаль не снимая,
Улыбнусь всем и замолчу.
С той, какою была когда-то,
В ожерелье черных агатов,
До долины Иосафата,
Снова встретиться не хочу…
Поэтический автопортрет в кружевной шали, сделанный Ахматовой в 1940 году, отсылает нас к автопортрету периода «Четок», в первой публикации он назывался «Дама в лиловом»:
На шее мелких четок ряд,
В широкой муфте руки прячу.
Глаза рассеянно глядят
И больше никогда не плачут.
Стихи эти, написанные весной 1914-го и тогда же появившиеся в периодике, Ахматова в «Белую стаю» не включила, они выглядели бы там чужеродно, потому что героиня этой книги, в отличие от дамы в лиловом, знает, что такое любовь. Не страсть, не забава, как в «Четках», и не влюбленность в любовь, как в «Вечере», и не ко многим, разным, а к одному единственному… И пусть человек, которому посвящены «Белая стая» и «Подорожник» – Борис Васильевич Анреп, как выяснилось через много-много лет, оказался не достойным этой великой земной любви и поэма судьбы Анны Всея Руси осталась без главного Героя, что с того? Миновали войны и цари, а стихи о безнадежной любви самой прелестной женщины «серебряного Петербурга» к «лихому ярославцу», променявшему родные перелески на бархатную зелень английских газонов, не прошли, не утратили своей первозданной свежести… В 1945 году, накануне очередной катастрофы, когда в августе следующего 1946 года Анну Ахматову известным постановлением ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» в очередной раз приговорили к «гражданской смерти», она, прочитав в рукописи роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», написала такие провидческие стихи:
Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима – все прошли
Там,