Повелитель вампиров. Эдмонд Гамильтон
её кровь, – заметил Дэйл. – После этого мы будем знать, что делать дальше. Все вампиры, хоть они и могут бродить ночью в поисках новых жертв, от восхода до заката неподвижные и беспомощные лежат в своих гробах. Когда мы узнаем, кто вампир, мы сможем отыскать днем его гроб и положить конец всем этим безобразиям, вбив в сердце твари деревянный кол и отрубив голову. Только тогда эта тварь и в самом деле умрет.
– Но мы же не знаем, кто напал на мою жену и дочь… кто вампир! – вздохнул Ролтон. – Как мы сможем вычислить его?
– Сможем, – заверил доктор Дэйл. – Ночью мы спрячемся в комнате Оливии и подождем, пока вампир не появится. Оливия же, приняв мой снотворный порошок, будет крепко спать и ничего не узнает. Так что, если вампир в эту ночь явится к Оливии, мы будем наготове и разберемся с ним. А если не сумеем, то мы, по крайней мере, будем знать, кто он, и сможем днем отыскать его тело и уничтожить его.
– Доктор Дэйл, я сделаю все, что вы скажете… я буду сторожить ночью вместе с вами! – объявил Джеймс Ролтон. Лицо его было очень бледным, но решительным. – Я полностью полагаюсь на ваши советы, потому как сам я совершенно беспомощен в этом деле.
– Я тоже буду с вами, – вмешался в разговор доктор Хендерсон. – Так что нас будет пятеро, если посчитать молодого Эдварда Хармона, который скоро прибудет.
– Он – жених Оливии? – поинтересовался доктор Дэйл. – Этого должно быть достаточно.
– А теперь приглашаю вас отобедать, – подытожил Ролтон. – И, конечно, мы не станем ничего говорить Оливии, Вирджинии и слугам…
Обед в этот вечер получился не слишком веселым. Устроили его в мрачной столовой Ролтонов. Мы все, кроме Вирджинии Ролтон, которая, судя по всему, еще до конца не пришла в себя после смерти матери, вели себя довольно сдержанно, готовясь к предстоящему ночному бдении.
Еще до обеда доктор Дэйл побеседовал с ней и с Джеймсом Ролтоном, расспрашивая о Мэйсвиле и о его жителях. Я насторожился, когда услышал, что их разговор коснулся Герритта Геисера. Джеймс Ролтон знал его, и Герритт, похоже, нравился ему.
В ответ на вопрос доктора Дэйла, Ролтон сказал, что и представить себе не может, почему Герритт поселился в старом поместье. Тем более что дорогу, ведущую в холмы, давно не использовали, а у Герритта не было машины. Насколько я понял, этот человек нравился и Ролтону, и его покойной жене, и они не раз приглашали его в гости.
Когда стемнело, мы покинули столовую. Вирджиния поднялась к Оливии, а мы отправились в библиотеку. Тут как раз подъехал Эдвард Хармон – высокий, серьезный молодой человек лет тридцати. Очевидно, он очень беспокоился о здоровье Оливии Ролтон и, казалось, был немного разочарован, когда Вирджиния спустилась и сообщила, что Оливия уже спит, выпив снотворного порошка доктора Дэйла.
Мы нервно беседовали о разных пустяках, пока Вирджиния Ролтон не удалилась. Когда она ушла, Эдвард Хармон наконец-то задал доктору Дэйлу вопрос, который давно вертелся у него на языке:
– Доктор Хендерсон рассказывал мне о своих подозрениях. Его «диагноз» оправдался?
– Вы