Большая душа. Лидия Чарская
сейчас ничего бы и не услышала. Ее скрипучий голос снова задребезжал, заполняя все углы своими резкими звуками.
– Напрасно, совсем напрасно вы так думаете, милая барышня: работы у моей Елизаветы не больше, чем у другой прислуги, только больно копается она с делами и поэтому кажется, что она с утра до ночи занята. Так-то! А совать носик туда, где вас не спрашивают, не следует… Я бы на вашем месте озаботилась лучше, как бы денежки внести вовремя, к сроку. И мне хлопот меньше, да и вам – неприятностей, – с каждым словом все больше раздражаясь, ворчала старуха.
Нежный детский голос снова зазвучал в ответ на ее слова:
– Аграфена Степановна, милая, да где нам взять денег, когда их нет у нас?.. Или вы думаете, что мы с братом только притворяемся, что мы небогаты? Так ведь, имей Юра возможность заплатить в срок, он бы заплатил, и я бы отвезла вам деньги даже на дачу, а не караулила бы вашего возвращения целыми вечерами у окна только для того, чтобы умолить вас не продавать наши вещи до взноса. Ведь подумайте только: если вы продадите Юрино теплое пальто, которое мы у вас заложили в марте, в чем он будет ходить в консерваторию и на уроки зимой? Или сервиз наш!.. Пропадет сервиз – единственная оставшаяся нам фамильная вещь… Ах, Господи, я и представить себе не могу, как это будет больно и обидно Юре!..
Тут голос девочки дрогнул и прервался. Кажется, она заплакала.
Но на Велизариху переживаемое ее собеседницей горе, по-видимому, отнюдь не подействовало.
– Пальто, говорите, надо? Сервиз фамильный жалко? Не в чем ходить по урокам и в консерваторию братцу будет? Хи-хи-хи… – отвратительно захихикала старуха, словно издеваясь над гостьей. – А кто велит ему, вашему брату Юрочке распрекрасному, кто велит ему в консерватории прохлаждаться да по грошовым урокам бегать, когда он мог бы поступить на место куда-нибудь в банк или контору?.. Слава Богу, с образованием достать работу завсегда и повсюду можно.
– А как же его учение? Его игра на скрипке? Ведь Юра – талант! Ведь у него впереди широкая дорога! Сам профессор сказал, что из него со временем выйдет прекрасный скрипач, – снова взволнованно зазвучал дрожащий голос девочки.
Но тут старуха уже громко расхохоталась в ответ:
– Эх, милая барышня, милая барышня, когда-то еще это будет! А пока ваш братец распрекраснейшим музыкантом сделается, вы с ним с голоду помрете. Много ли эти уроки его вам дают? Небось и сейчас он на уроке, а вас ко мне прислал…
– Нет, это не Юра меня прислал. Я сама пришла, зная, что подошло время выкупа наших вещей, а денег на это нет, и скорой получки ниоткуда не предвидится. Вот я и пришла просить вас как-нибудь подождать… Отсрочить продажу вещей наших… Аграфена Степановна!.. Будьте добры, пожалуйста, ну, хоть месяц еще подождите, хорошая, милая!..
Тут нежный голос задрожал сильнее… Трогательные, молящие нотки зазвучали в нем, нотки, способные растопить сердце самого черствого, жестокого человека.
Однако они нисколько не тронули души Велизаровой, а напротив, как будто еще больше ожесточили ее.
– Чем