Счастливые шесть пенсов. Олден Артур Кнайп
я, наконец, обрела свободу. Нет-нет, не подумайте, будто мне было позволено днями напролет бегать наперегонки с мальчишками: бабуля еще строже следила за моими манерами, учила меня носить шляпки и перчатки, а домоправительница Марлетт рассказывала мне о том, как вести хозяйство. Но поскольку рядом не было строгой тетушки, я, можно сказать, наслаждалась свободой.
Мы с Галом и Гарри плескались в озере, катались на лодке, наперегонки скакали верхом. Бабуля сокрушалась, что это недостойно юной леди, я же гордилась тем, что веду себя как сорванец.
Все вокруг судачили о том, что моя тетя сделала выгодную партию. Ее муж, мистер ван дер Хельст, был богатым торговцем из Амстердама.
Понемногу становилось ясно, что бабуля потратила на пышную свадьбу и приданое дочери гораздо больше, чем могла себе позволить. Нам становилось все труднее: денег едва хватало.
О мистере ван дер Хельсте мы, дети, знали мало и, по правде сказать, думали еще меньше. Они с тетей Пруденс уехали в Голландию сразу же после свадьбы, и вестей от них не было. При нас бабуля всегда отзывалась о зяте с уважением, и мы были уверены, что она рада выбору дочери.
О том, что это не так, я узнала случайно. Я невольно подслушала разговор бабули с нашей домоправительницей Марлетт. Говорили они обо мне.
– Вот увидите, мадам ван дер Хельст сдаст ее в какой-нибудь интернат! Не станет она терпеть характер нашей девочки.
– Характер?! Да эта малышка превосходит саму Пруденс решительно во всем! Увы, ни к дочери, ни тем более к зятю я не могу обратиться за помощью. У нас нет денег, Марлетт.
В это Рождество бабуля по-настоящему ощутила приближение нищеты. Она всегда была очень щедра по отношению к деревенским беднякам. Но теперь ей просто нечем было с ними поделиться. Мы, дети, не вполне понимали, почему бабуля грустит, – думали, что она, как и мы, злится на зарядившие дожди.
Наутро выпал снег, и мы с братьями и деревенскими ребятишками кинулись играть в снежки.
Вернувшись, мы застыли на пороге: до этого дня мы ни разу не видели нашу бабушку в слезах. Я бросилась ее обнимать.
– Почему ты плачешь, бабуля?
– Плохие новости, мои дорогие.
– Что случилось? – Гарри был самым старшим из нас и старался говорить строго, как взрослый.
– Герцог Харборо женился, и теперь его мать требует это поместье себе. Нам негде будет жить!
От слез бабушка не могла продолжать, и Марлетт вывела нас из комнаты.
Вот все, что мне удалось понять: поместьем, в котором мы жили, владела наша двоюродная бабушка, герцогиня Харборо. Пока ее сын не был женат, она жила вместе с ним в роскошном замке. Теперь же она не желала оставаться под одной крышей с новой хозяйкой замка – его женой. Дом, в котором мы прожили столько лет, больше не был нашим.
Марлетт рассказала, что наш покойный папа был наследником богатого сэра Хораса Трэверса, и, по правилам, теперь наследником становился мой старший брат Гарри. Но сэр Хорас был жив-здоров, а мы отныне стали бездомными.
Через пару дней пришло второе письмо: герцогиня