Святые наших дней. митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)
газеты и несколько государственных телевизионных каналов, но в них Церковь либо полностью отсутствовала, либо о ней лгали.
Сейчас в любом книжном магазине есть отдел «Религия». А тогда религиозной литературы в принципе не было в открытом доступе. В школьных и районных библиотеках непременно присутствовала антирелигиозная литература, но ни Библии, ни Евангелия, ни иной духовной литературы не было. Они, конечно, в небольших количествах печатались – на машинках, на ксерокопировальных аппаратах. Но делалось это тайно, подпольно. И распространялась такая литература исключительно в «самиздате».
Был еще «тамиздат» – книги, изданные на западе и доставленные нелегально в Советский Союз: в основном Новые Заветы или другие книги зарубежных издательств. Но раздобыть такие книги было еще сложнее, чем самиздатские перепечатки.
Вся гигантская машина государственной пропаганды работала на то, чтобы вложить в умы людей несколько устойчивых стереотипов: 1) религия – это отмирающее явление; 2) в церковь ходят только бабушки; 3) наука доказала, что Бога нет. Тезис о коренном противоречии религии и науки вдалбливался в умы и в школе, и в высших учебных заведениях.
Вся верхушка общества состояла в партии, вся молодежь – в комсомоле, дети среднего школьного возраста были пионерами, а младшего – октябрятами. И на всех уровнях атеистическое мировоззрение было обязательным. Те, кто открыто исповедовал свою веру, были обречены на то, чтобы становиться изгоями в обществе, пронизанном атеистической пропагандой сверху до низу. Чаще же всего верующие просто скрывали свою принадлежность к Церкви, тщательно прятали ее – даже от близких.
В тех условиях найти «дорогу к храму» было непросто. И, тем не менее, в конце 70-х годов происходило, пусть и подспудно, то религиозное возрождение, которое приобрело массовый масштаб в конце 80-х. Это было целое движение, охватившее, прежде всего, читающую и думающую интеллигенцию. К православной вере, как правило, приходили не сразу и не прямо, а окольными путями: через увлечение различными философскими течениями, альтернативными марксизму-ленинизму, в том числе русской религиозной мыслью. Так пришла к вере моя мама, профессиональный журналист и писатель.
Мне было одиннадцать лет, когда я был крещен. И сразу началась для меня новая жизнь. Это была встреча с таинственным, закрытым, ранее совершенно не известным миром. Стали появляться в моей жизни священнослужители – люди, которые жили в другой реальности. Еще недавно я и не подозревал о существовании этого параллельного мира, и вдруг он не просто вошел в мою жизнь, но стал занимать в ней все более существенное место, отодвигая на второй план остальные увлечения и интересы.
Встреча с Церковью стала главным событием моей жизни. Я учился в музыкальной школе, и предполагалось, что я стану профессиональным музыкантом. Но знакомство с Церковью перевернуло все мои представления о мире и жизни, о настоящем и будущем. К решению посвятить жизнь Церкви, а не музыке меня подвигло, прежде всего, общение со священнослужителями и монахами – теми, кто избрал Церковь своей невестой, решив отдать ей всю жизнь без остатка.
Есть люди, самим присутствием своим на земле свидетельствующие о Царстве Небесном. Таких людей очень немного, и не каждому на своем жизненном пути доводится встретить хотя бы одного. Но если кому посчастливилось такого человека увидеть, память о встречах с ним никогда не изгладится из сердца. Мне посчастливилось встретиться с такими людьми, и о них я хотел бы рассказать в этой книге.
Я не случайно назвал ее «Святые наших дней». Часто думают, что святость – это феномен прошлого, что в наше время быть святым невозможно. Но я своими глазами видел святых, общался с ними. И они будут появляться в книге в том порядке, в каком они появлялись в моей жизни.
Из тех шести людей, о которых пойдет речь, четверо уже причислены к лику святых, двое пока нет. Но для меня все они были и остаются носителями подлинной святости, их имена для меня священны. Встречи с ними определили мой жизненный путь, оставили неизгладимый след в моей душе, во многом сформировали мое мировосприятие. Они были выразителями всего самого светлого, радостного, глубокого и прекрасного, чем мы обладаем в нашей Святой Православной Церкви. Каждый из них нес свое послушание, свой крест и свой подвиг, и ни один не был похож на другого. Но все они были похожи на Христа – такого, каким Он раскрывается нам при чтении Евангелия.
Общение с ними укрепляло во мне желание служить Церкви. Мир, в котором они жили, становился моим миром, и мне хотелось в этом мире остаться. Наверное, мне очень повезло, потому что в юности я почти не встречал в среде священнослужителей отрицательные примеры. А если и встречал, то они не затемняли в моем сознании тот светлый, незамутненный и неземной образ Церкви, который глубоко вошел в мое сердце.
Архимандрит Кирилл (Павлов)
В Троице-Сергиеву лавру мы с мамой начали ездить вскоре после моего крещения. Вставать надо было ни свет ни заря, идти до метро по темным московским переулкам, ехать несколько остановок на метро до Ярославского вокзала, потом полтора часа на электричке. От нее идти пешком через унылый советский