Когда умру, я стану снегом. Есения Светлая
она – на учебе и подработке. Вечером Игорь ничего не ел, заходил по пути из цеха к родителям. Ужинал у них, экономил. А Люда по привычке заваривала геркулес. Утром пили чай с бутербродами – обжаренный на маргарине батон, присыпанный сахаром. Иногда муж приносил подарки – банку варенья от тетки, маленькое яблоко, сорванное у кого-то в огороде, или горсть недоспелой смородины.
Комнату им выделили в новом семейном общежитии. Только там, в отличие от студенческого, совсем не было мебели. Игорь притащил откуда-то старый матрас,на нем и спали. Ели на подоконнике. Зато в самой комнате имелась электрическая плитка. И санузел на четыре квартиры был, а не общий на весь этаж. Душ открывали по четвергам и субботам, и нужно было успеть – и помыться, и постирать. Тазиками они пока не обзавелись.
Собственно, там, в душе и случился их первый раз. Игорь не трогал молодую жену практически месяц. Возможно, видел, как она боится. А Людмила и не переживала. Что ей? Только восемнадцать. Не дай бог понесет, что потом делать. Сначала нужно отучиться, а уж потом…
Ее рассуждения подруга Наташка слушала со смешком. Потом старательно объясняла, как надо вести себя с мужчинами в уединенной обстановке. Куда смотреть, что гладить. Советовала не зажиматься и, если страшно, просто закрывать глаза.
В тот день они опоздали к назначенному по расписанию времени в душ. Людка виновата, задержалась на работе.
Обычно она шла первой, мылась, стирала. Потом Игорь забирал мокрые вещи и остаток времени, минут десять, мылся сам. В этот раз все пошло наперекосяк. Стирки много, а времени осталось чуть больше получаса. Потная, пропахшая луком – отказаться от помывки никак. И Игоря жалко, он тоже весь пропитался машинным маслом. И брюки его, чистые, были последние. Что уж говорить про ее вещи. Она так и настирывала по очереди свои два платья…
Растерянная, поникшая, стояла с охапкой одежды у двери и, как преданная собачонка, смотрела на мужа. Он вздохнул, и уверено улыбнувшись, подтолкнул ее в сторону выхода. Едва не растеряв по дороге тапки, она бегом бросилась в душевую и только на пороге поняла, что Игорь следует за ней. Застыла в дверном проеме, а он, крепко сжав ее за плечи, провел до раздевалки, затем забрал грязную одежду из рук и всучил ей чистые полотенца.
"Раздевайся, нечего стесняться. Люда, мы все-таки муж и жена".
18
Красная как рак, Люда никак не могла решиться раздеться перед мужем, проклиная свою неуклюжесть и опрокинутое помойное ведро, которое пришлось собирать, а затем заново мыть пол в столовой.
Отвернулась к стенке, чтобы не видеть голого мужчину. Дрожащими руками, чуть не плача, стала стягивать с себя безобразно пошитый застиранный лиф и рейтузы, доставшиеся от Наташки.
Игорь пожалел девичьи чувства, пошел мыться в семейниках. Дура она, могла ведь тоже белье не снимать. Купаются ведь на пляже в исподнем.
Помылись быстро. За стирку принялись вместе. Люда намыливала огромным куском хозяйственного мыла одежду, а Игорь полоскал то, что уже постирано под проточной водой.
Дошли до брюк.