Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех. Джон Клеланд
болтовню в постели на тему, меня беспокоившую, вступлением же к ней послужил рассказ о любовной сцене, свидетельницей которой я случайно оказалась. Не в силах дослушать до конца, Фоби несколько раз обрывала повествование взрывами смеха, причем немалую долю веселья доставляла ей та бесхитростность, с какою я вела рассказ о подобных вещах.
Но когда она поинтересовалась, как подействовало на меня увиденное, я, не жеманясь и не скрывая, поведала ей, что вообще чувства, вызванные этой сценой, мне были приятны, но одна вещь поразила меня – и очень.
– Ну-ну! – воскликнула Фоби. – И что же это за вещь?
– Как же, – ответила я, – любопытствуя, я внимательно сравнила размеры того огромного механизма, который (так, во всяком случае, мне в испуге показалось) был не тоньше моего запястья да в длину не меньше трех моих ладоней, с размерами той нежной малости у меня, что для его приема предназначена. И я не могу постичь, как это можно впустить эдакую махину и при этом не умереть от, наверное, ужаснейшей боли, ведь вы же знаете, что даже палец, просунутый туда, вызывает у меня боль нестерпимую… Скажем, у хозяйки или у вас – другое дело, тут разницу между вами и мной я различаю ясно и на ощупь, и по виду… Короче говоря, удовольствие, может, будет и немалое, только я страшно боюсь, что при первом испытании мне станет очень и очень больно.
Фоби при этих словах чуть не пополам сложилась от смеха, хотя я-то ждала от нее серьезного ответа на свои опасения и дурные предчувствия. Всего и смогла она мне сказать, что лично ей не приходилось слышать, чтобы в то самое место хоть когда-то была нанесена смертельная рана оружием, так меня испугавшим, что она знавала девиц и помладше, и сложением потоньше, чем я, которые пережили эту операцию. Самое худшее, добавила она, что может случиться, это боль и немало убийственной тягости – это правда. Что до размеров, то сама природа позаботилась об огромном разнообразии, а тут еще и беременности да частые растяжения безжалостными ихними механизмами… однако в определенном возрасте и при определенном сложении тела даже самые искушенные в таких делах не могут точно отличить девушку от женщины, даже если не применяются никакие хитрости и все обстоит естественным путем. Тут Фоби сказала, что, раз уж случаю было угодно представить мне один вид, она познакомит меня и с другим, который порадует мой взор своей утонченностью и во многом избавит от страхов перед воображаемыми несоответствиями.
Знаю ли я Полли Филипс, спросила она.
– Разумеется, – ответила я, – такая беленькая, она была очень заботлива ко мне, когда я болела, вы еще говорили, что она в доме всего два месяца.
– Она самая, – подтвердила Фоби. – Знай же, что ее содержит один молодой торговец из Генуи, которого дядя, жутко богатый и любящий племянника как сына, отправил вместе со своим приятелем, английским торговцем, за море под предлогом, что надо навести порядок в некоторых расчетах, а на самом-то деле – просто дабы ублажить страсть молодого человека