Рождение династии. Книга 2. Через противостояние к возрождению. Владлен Шувалов
московским царем и польским королем. В начале года тушинский «царь» разослал всем городам, оставшимся на его стороне, грамоты, в которых повелел, чтобы поляков, которые находились там, арестовывали, а все их имущество отписывали на государя. Но все это уже не могло помочь. К маю Тушинский лагерь окончательно распался. Опасаясь измены, «Вор» на телеге с тесом бежал в Калугу, бросив свою «царицу». За ним ушли и часть казаков под началом Ивана Заруцкого.
Почти все поляки направились под Смоленск к своему королю, отдельные небольшие казачьи отряды, вспомнив вольницу, стали разбредаться по городам Северской земли, по пути бесчинствуя и грабя население. В одном из таких отрядов, в качестве пленника находился и тушинский «патриарх» Филарет. В первом же столкновении с московскими стрельцами отряд был разгромлен, Филарет «располонен» и под охраной отправлен в Москву.
Царь Василий не осмелился судить «воровского» патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в Москве. Патриарх Гермоген поспешил объявить Романова жертвой Лжедмитрия и признал его право на прежний сан ростовского митрополита.
Филарет, не чаявший такого приема, вскоре обрел прежнюю самоуверенность и стал, не покладая рук, трудится над возрождением влияния своего разгромленного романовского рода.
При поддержке больших бояр – родственников и племянников Филарет вскоре стал надежной опорой под патриархом. Понимая, что царствованию Шуйского остались считанные дни, он не вмешивался в бунтарские выходки Ляпунова и даже в насильственное пострижение царя и царицы, считая, что его время еще не наступило.
В имении Романовых на Варварке обычный летний день шел своим чередом. На обширном подворье, в саду и в огороде кипела работа. Десятка два дворовых холопов под надзором управляющего, усердно вскапывали только что опревшую землю лопатами, таскали землю, песок, позем и старую листву, надрезали и подвязывали деревья и рассаживали молодые кусты.
– Вот, братцы, глянул я на эту яблоньку, – говорил управляющий, обращаясь к рабочим, – и диву дался! Как все у Господа Бога мудрено устроено!..
Ведь эту яблоньку я из Костромы за пазухой привез в ту пору, как мы с Мишенькой из Ростова от тушинцев бежали, а она уже теперь и во какая стала, году не пройдет – на ней уж и яблоки будут.
– Это ли диво! – отозвался один из рабочих. – Не мало ведь с той поры и времени прошло, в ту пору ты с Мишей боярчонком из Ростова бежал, и тому боярчонку шел одиннадцатый год, а ноне он уже и не Мишенька, и не боярчонок, а Михайло Федорович Романов, с той поры, как его великий государь Василий Иванович в стольники[3] пожаловать изволил.
И сестрица его, Татьяна Федоровна, тоже уже замужем, и княгиней стала. С той поры ведь третий год идет, а в такое время мало ли воды утечет.
– И то, правда! Время бежит, нас не ждет. Да время-то такое, что хуже безвременья! – со вздохом проговорил управляющий, поглаживая свою сильно поседевшую бородку. – Который уж год на наших бояр беда за бедою так
Стольник – придворная должность, занимался обслуживанием трапезы государей.