Судьба калмыка. Анатолий Григорьев
в мире. Люди слушали, затаив дыхание.
– Вы бы чаще к нам приезжали, может и мы бы умнее были вместе с нашим начальством. Живем в глуши, ни черта не знаем. А тут вертят нами как хотят!
Парторг хлопал молча глазами и делал вид, что не слышит в его адрес реплик.
– А че, против этого мериканца Трумэна нет никаких сил? – спросила худощавая баба лектора.
– А вот мы собравшихся просим, – хитро прищурился он, – Как вы думаете, товарищи, какое наказание за такие действия заслужил Трумэн?
– На север его, к чертовой матери выслать или к нам на дальний лесоучасток чурочку пилить!
– Тьфу! Это не наказание, мы-то живем и ничего!
– А я бы ему вот че сделал, – загудел огромный Ленька Шуйков, многодетный тракторист.
– А ну-ка, послушаем товарища, – еще хитрее прищурился лектор.
Собрание притихло, ожидая, как обычно подвоха от своего земляка.
– Ну, взял бы я хороший железный ломик и один конец раскалил бы в кузне до красна. А холодный конец всадил бы ему в сидячее место.
– А почему холодный, а не горячий? – интересовались земляки.
– А чтоб союзники его не вытащили. За раскаленный-то конец шибко не схватишься.
Собрание рыдало, охало, ахало, вытирая от смеха слезы. Смеялся и лектор. Парторг не решался особо смеяться и все поглядывал на гостя из крайкома.
– Хорошие у вас люди, Виктор Авдеевич, с такими нам не страшна ни холодная война, ни горячая.
– Живем с ними, стараемся вникать в их нужды, – улыбнулся парторг.
– Будьте ближе к массам, – пожал ему руку гость и пошел к легковушке, ожидающей его.
А парторг долго стоял на улице, смотрел вслед удаляющейся машине гостя и переваривал слова гостя: «Будьте ближе к массам.» Что он имел в виду, этот крайкомовец, и как будет докладывать о их встрече и кому?
– Дела-а! – беспокоился он, – Эти чертовы спец. переселенцы, сколько из-за них неприятностей.
Особенно калмыки. Какие-то тихие, покорные, как-то мрут незаметно. Вроде были и нет их. А где же их хоронят? Вон латыши, эстонцы, хохлы, литовцы, тоже на их положении. Но тем палец в рот не клади – откусят по самый локоть. Они-то приехали уж после войны с мешками, с ящиками. Сразу сыто зажили. И дома построили, а кое-кто их них сразу готовые дома купил. И всякое барахло втридорога продавали. Дети их сразу учиться пошли. А калмыки?.. Стоп, стоп, стоп! Калмыков привезли зимой, в страшные морозы 44-го и без всяких необходимых вещей. А-а-а! Их первыми выселяли из всех этих спец. переселенцев. Еще у нас не было опыта по спец. переселению. Очевидно, на них сорвали первое зло за предательство выродков из разных народов. А тут жестокие и долгие бои под Сталинградом. И они оказались рядом, под рукой. А они почти кочевники, какие там вещи, кроме скота? Да почти никаких! Вот и согнали их под автоматами как скот в товарняки. А они погибать, дух-то надломленный. Вот и мол-чат, не могут отмякнуть душой. А уж как стали они дохнуть в дороге и на местах наверх-то, в правительство, точно доложили, ну, других-то и стали привозить