Тёмный путь. Елена Паленова
вот. И мне неприятно. Я прекрасно понимаю, что шторами проблему не решить. Чтобы этот тёмный путь исчез, я должна пройти по нему и найти то, что в конце. Его или её похоронят, и всё закончится, но мне страшно. Мне почему-то кажется, что от этого проблем будет ещё больше. Предчувствие какое-то недоброе. Вы, кстати, обещали рассказать, что это за напасть такая.
Чайник закипел, и она встала, чтобы налить кипяток в чашки, поэтому не видела, как в глазах гостя промелькнула искра удовлетворения, почти торжества. Он был безмерно рад, что девушка так легко пошла на контакт после целой недели безрезультатных встреч.
– Не обещал, а предлагал, – уточнил Олег.
– А разница? Я же согласилась вас выслушать.
– Хорошо… – он подвинул к себе чашку со свисающим из неё ярлычком пакетика с заваркой и принялся разрезать торт на аккуратные ломтики ножом, который Кира достала из ящика в столе. – Возможно, это прозвучит странно, но я был знаком с человеком, который выполнял желания умерших людей.
– Был?
– Да, был. Его тоже уже нет в живых, и я чувствую себя виновным в этом. Родителям этого парнишки меня тоже порекомендовал профессор Волосов, как и в вашем случае. Мы много разговаривали, он рассказывал мне о том, как это происходит… Кого-то похоронили в тесной обуви, и покойный просил принести на могилу домашние тапочки. Кому-то было темно, и просьба состояла в том, чтобы зажечь у надгробия свечу… Знаете, Кира, люди с особым даром встречаются редко, и обычно этот дар бывает врождённым, как у меня, поэтому его легко распознать. Есть определённые признаки, которые очень похожи на симптомы расстройства личности, но всё же они имеют отличия. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, потому что так мы потеряем нить беседы, а вас интересуют ответы на конкретные вопросы. С этим мальчиком я ошибся, потому что его дар был приобретённым и временным, как и ваш. Парню было шестнадцать, когда он начал шастать по кладбищам, и родители сначала решили, что их ребёнок прибился к сатанистам. Он рассказал им правду, чтобы объяснить своё поведение, но ему никто не поверил. Его начали таскать по психологам и психиатрам. Когда мальчик попал ко мне, я тоже выслушал его, пытаясь найти хоть что-нибудь, свидетельствующее о наличии у него особого дара.
– И не нашли, – констатировала Кира.
– Нет, не нашёл.
– А что именно вы искали? Как вы видите, что вот это вот дар, а вот это сдвиг по фазе?
– Я вижу образы, которые возникают в сознании человека, когда он о чём-то думает. Это очень тонкая грань, её сложно нащупать. Я и в медицину-то поэтому подался – искал беспрепятственный доступ к клиническим случаям, чтобы понять, как эти люди видят наш мир, и как работают их видения. Мои способности позволяют мне разграничивать то, что видят глаза, и то, что подсовывает подсознание. Как фильтр. Когда я его использую, реальные образы остаются чёткими, а остальное смазывается, становится расплывчатым.
– Ясно, – кивнула Кира и, вооружившись вилкой, начала есть торт прямо из подложки, на которой он лежал. – Вы не стесняйтесь, ешьте, а то я одна столько