Сводный брат. Ники Бейли
я вроде бы ясно дала понять, что ты должна готовиться к переезду, а не болтать по телефону. Больше никаких разговоров на этой неделе, пока не закончишь все дела! Ты наказана.
Моя мать вообще в курсе, что такое личные границы? Как же это раздражало.
– Тебе больше нечем заняться, кроме как подслушивать мои разговоры? Отстань от меня, изверг! – и в женщину полетела увесистого размера подушка.
Но то ли природная ловкость, то ли знание моих «оборонительных» тактик из детства спасло её. Я расстроено вздохнула.
Мой личный ад продолжался. Пока не мою пользу. Джоан-Лекси: два-ноль.
***
Обычно в хорошие периоды время бежало быстрее, чем нам хотелось бы. Но не сейчас.
Пять скучнейших дней моей «новой жизни» тянулись, словно караван в пустыне. Бытие будто замерло, потеряло смысл. Вместо того, чтобы веселиться с друзьями, ходить по магазинам или загорать у бассейна в доме Тессы, потягивая кофе со льдом, мне приходилось заниматься домашними делами. Джоан появлялась только вечерами и лишь тогда отдавала мне телефон, который забирала с утра, дабы он не отвлекал меня от её заданий.
Моя мать, чёрт возьми, настоящий домашний узурпатор. Видимо, идеальная в её понимании дочь и должна проживать дни своей юности по чёткому списку: поела, убралась, почитала заданную на лето литературу, легла спать. Прямо как Золушка. Спасибо на том, что она не заставляла меня чистить камин и дымоход. Благо погода была дождливой и пасмурной, будто даже природа сочувствовала мне.
Сразу после ссоры с Джоан я решила притвориться «хорошей девочкой» на время, конечно же, и начала разбирать шкаф. Множество вещей я не взяла с собой при переезде в Сиэтл. И всё же, кроме кучи хлама, старых школьных тетрадей, детских вещей и пыли там не нашлось ничего интересного. Зато комод приятно удивил меня находкой. Мой старый личный дневник, в который я любовно записывала яркие моменты из жизни, бережно хранила и прятала его от зорких глаз матери. Я вела его в последний год перед разводом родителей. Где-то наверняка спрятаны и другие, совсем детские, но и здесь было над чем посмеяться. Я открыла вторую страничку и прочла запись от двенадцатого сентября:
«Ненавижу Кендис Райли! Эта мелкая сучка вечно портит нам жизнь. Сегодня она не отлипала от Джейка. Мелкая подстилка, готовая отдаться каждому. Неужели она не понимает, что по сравнению со мной она ничтожество?»
Рядом была приклеена фотография той самой Райли с нарисованными усами и зубами, закрашенными чёрным маркером. М-да, самомнения мне не занимать. И это в четырнадцать лет. Впрочем, никто из одноклассников не стал бы отрицать, что Кендис взаправду была жутко противной девчонкой, терроризировавшей вместе со своими вечными подпевалами Иви и Сарой половину класса. Райли люто ненавидела нас с Абрамсон. Считала соперницами за титул «королев средней школы». Конечно, никто никого так не называл, да и титулов не присуждал. Разве что в мечтах самой Райли.
Эта запись вызвала на моём лице ностальгическую улыбку, и я, пролистав пару шелестящих страниц, остановилась на тринадцатой, датируемой двадцатым