Недооцененные события истории. Книга исторических заблуждений. Людвиг Стомма
обороны он ворвался в город, ему пришлось следовать распоряжениям сената. Жители должны быть уничтожены, а Карфаген – стерт с лица земли. С первым проблем не возникло, по современным подсчетам, убито около 80 000 жителей. Со вторым, несмотря на поджоги и вандализм, все оказалось не так просто. Пришлось задействовать три легиона, чтобы с помощью молотов и катапульт (как это нам знакомо[10]) разрушить стены, дома, памятники и храмы. Поработали настолько добросовестно, что современным археологам даже камня на камне не удается обнаружить. Так был уничтожен город, народ и культура. В нашем сегодняшнем быту нет и тени пунической традиции. В выдающейся работе под длинноватым названием «Последняя битва Ганнибала, Зама и падение Карфагена» (Варшава, 2010) Брайан Тодд Кэри, Джошуа Оллфри и Джон Кэйрнс делают вывод: «В результате Пунических войн Римская цивилизация изменилась навсегда. Когда римские легионы в 264 г. до н. э. форсировали Мессинский пролив, Рим был всего-навсего италийской региональной державой с ограниченными притязаниями. По окончании Третьей Пунической войны в 146 г. до н. э. для римского государства стало обычным делом не только вести масштабные боевые действия за границей, но и управлять далекими провинциями».
Это, так сказать, констатация минимум для средней школы. А что же случилось на самом деле после битвы при Заме и последовавших затем событий? Спустя десятилетия Рим захватил практически все побережье Средиземного моря, которое вскоре неспроста стало называться по латыни Mare Nostrum, т. е. Наше море. Кристоф Гюгоньо в замечательном исследовании «Rome en Afrique» (Paris, 2000) показывает, как в это время возникает своеобразная средиземноморская культура, базирующаяся на римском фундаменте, которая, невзирая на арабское вторжение и колонизацию, дожила в значительной мере до наших дней и к которой – пусть и подсознательно – обращается «арабская весна», начавшаяся в 2011 г. От истории не убежишь, и римская победа при Заме в 202 г. до н. э. на эту историю повлияла самым решительным образом.
А дабы правильно понять ироническую усмешку судьбы, следует добавить, что корни этой средиземноморской культуры уходят вовсе не в аскетизм Катона, а в самое что ни на есть эпикурейство Сципионов. Подтверждает это и знаток данной культуры, известный гурман и жизнелюб англичанин Питер Мэйл («Уроки французского»; Варшава, 2002): «Едим мы неторопливо, как и пристало есть вкусную пищу. По воскресеньям люди едят медленнее и пьют больше вина, чем обычно. А на часы не смотрят. Проходит два часа, а то и больше. Наконец, когда наши аппетиты удовлетворены, нас охватывает дремотный покой. Опустевшие тарелки сменяет кофе. Нас ждет ленивое послеобеденное время: книга, дремота, плаванье…» Вот и все, что осталось от крови и мучений Карфагена, но этого никогда бы не было без победы Рима при Заме. Ведь когда греческая культура, с которой Карфаген был теснейшим образом связан, замкнулась в своей скорлупе и, отдав Риму в аренду философов-классиков, удалилась на гору Афон, овеваемая средиземноморским
Автор намекает на планомерное разрушение гитлеровцами Варшавы после поражения Варшавского восстания 1944 г.