Птица по имени Мама. Теона Прохазка
любят хорошо покушать!
– Да, – важно согласился я. – Кстати, Ружена, от разговоров о салатах у меня в животе мешок пустой появился!
– А мы сейчас его наполним! – тетя подмигнула мне, взяла меня за руку, и мы направились на кухню – готовить что-нибудь вкусненькое, чтобы наши мешки в животах забились под завязку, как со смехом выразилась Ружена.
За три дня до Нового года я проснулся посреди ночи. Я чувствовал, как билось мое сердечко, понимал, что уже не сплю, но никак не мог открыть глаза. Словно плотная тряпка лежала на моем лице, только подрагивали ресницы. Мне казалось, что я еду в поезде – меня слегка покачивало и трясло. Сиплый вздох вырвался из моей груди.
– Ружена! – пытался крикнуть я, но онемевший язык не слушался. Я тихонько застонал.
– Антошка, – на лоб мне легла легкая, прохладная рука. – Антошенька, проснись!
С трудом я разомкнул тяжелые веки и увидел над собой образ, смутно белевший в темноте. Тонкие пальцы ее невесомо скользили по моему лицу.
– Мамочка, – позвал я. – Мамочка, это ты?
– Антошка, сыночек мой, – раздался ласковый мамин голос. – Проснись, солнышко мое!
Прямо на меня смотрели печальные мамины глаза.
– Мамочка, ты здесь, ты приехала! – прошептал я. Мои глаза закрывались, но я всеми силами старался не дать себе снова заснуть.
– Сыночек мой, – тихим шепотом повторяла мама. – Любимый мой мальчик…
– Мама, почему ты грустишь? – борясь со сном, спросил я.
Мама не ответила, только смотрела и смотрела на меня.
– Мамочка, ты больше не уедешь от меня?
Мама покачала головой.
– Я здесь, сыночек моя, я рядом, – едва слышно прошелестела она.
– Мамочка, как хорошо, что ты приехала! Мне так плохо, мама!
– Потерпи, тебе станет легче, – мамины пальцы чуть задевали мои волосы.
Я смотрел на почти прозрачную фигуру и не понимал, почему мама не включит свет, не принесет мне лекарство, как она делала всегда, когда я болел.
– Мама, – хриплым шепотом произнес я. – Надо сказать Ружене, что ты приехала! Вот она обрадуется!
– Надо сказать Ружке, надо, – кивнула мама.
Я протянул к маме руки, но мои пальцы не ощутили ничего, кроме воздуха.
– Мама! – испугался я. – Мама!
Я долго лежал в своей кровати и напряженно вглядывался в кромешную тьму комнаты. Я вслушивался в тишину, надеясь вновь услышать мамин тихий голос, но слышал лишь, как сильно стучало мое сердечко. Мама словно испарилась. Я был в комнате один.
Мое худенькое тело горело, словно в огне, голова кружилась. Я облизал пересохшие губы. Мне не было страшно, меня печалило, что мама оказалась всего лишь видением.
Беспокойно ворочаясь на кровати, я, наконец, решился разбудить Ружену. Я осторожно сполз с кровати, встал босыми ногами на мягкий ковер. Ноги не хотели меня держать, но я упорно добирался до двери. Пошатываясь, я нащупал в темноте дверную ручку и через длинный темный коридор, держась за стену, пошел в бабушкину комнату. Дверь была открыта. Я остановился