Созвездие рыб в сливочном соусе. Жанна Корсунская
то сама поняла бы его, и тебе не пришлось бы страдать целый месяц!
– Я слушала его…
– Слушала и не слышала. Он же сразу тебе все открыл! Одной фразой «Я узнаю тебя, когда ты узнаешь себя». А ты разозлилась и потому ничего не услышала.
– Кажется, я опять начинаю злиться.
– Почему?
– Потому что это бред! Младенец не может знать себя. Но женщина почти пятидесяти лет?!
– Хорошо, – улыбнулся сын, – ты себя знаешь. Тогда скажи, кто ты?
– Твоя любимая маменька!
– Верно. А еще кто?
– PR-менеджер в солидном учреждении.
– Хорошо. Кто еще?
– Почти магистр в области Библии и еврейского воспитания.
– Отлично. Кто еще?
– Владелица квартиры в престижном квартале Иерусалима! – с наслаждением вспомнила я свое вчерашнее пребывание в процессе исполнения желания. – Спасибо тебе!
– А теперь подумай, не кто ты сейчас, а кем можешь стать, в свете замечаний Раза о сутулости и лишних килограммах? Может быть, есть та, которую ты еще не узнала? Кто она?
– Балерина! – рассмеялась я.
– Именно! – неожиданно серьезно ответил сын.
– Ага! Я не знаю себя, потому что на самом деле являюсь балериной. И вот, когда я узнаю в себе балерину, Раз меня узнает! – продолжала я веселиться, не обращая внимание на серьезность сына.
Он подождал, пока я насмеюсь вволю, и когда тишина ночи вновь окутала нас, проникновенно произнес:
– Он увидел в тебе потенциал. И ему стало больно, что ты прожила полжизни и не открыла его.
– Больно?
– Конечно. Словно ты владеешь дворцом, а живешь на его ступеньках, потому что не знаешь, что весь дворец – твой.
– Какой же потенциал Раз увидел во мне?
– Совсем не обязательно становиться балериной. Ты можешь просто заняться спортом. Рядом с твоим домом есть отличный спортзал.
– Какая проза после дворца! – разочарованно произнесла я.
– Проза?! Да это самая высокая поэзия, восторг и наслаждение! И я всю жизнь не могу понять, почему ты навсегда закрыла для себя такую прекрасную часть человеческого бытия! Закрыла, даже не открыв!
Он произнес это с такой болью, что у меня сердце защемило, и сразу захотелось расплакаться. Сын увидел это.
– Хочешь реветь – реви, – сказал он, – лучше пореви здесь со мной, чем у себя дома одна.
– В детстве я была такая неуклюжая… неловкая… мячик летит, то есть давно уже приземлился где-то, а я его только что увидела.
– Мне легко представить тебя в детстве, – улыбнулся сын.
– Почему?
Он ничего не ответил. Только поставил свой табурет рядом с моим и обнял меня за плечи. Сын очень редко обнимал меня. Тут уж я сразу расплакалась.
– Ничего не изменилось с детства, – всхлипывала на его плече, вновь ощущая жгучую обиду тех несчастных лет, – мама мне внушила, что девочке вообще спорт не нужен. Только мальчикам он необходим.
– Почему