Герр Вольф. Александр Тавровский
аэродроме в Калиновке два полка истребителей были готовы в любой момент надежно прикрыть ставку с воздуха. Но по странному стечению обстоятельств – русская авиация вела себя крайне пассивно и за все время существования «Вервольфа» не предприняла ни одной серьезной попытки прорваться к нему. Так что фюрер мог спать совершенно спокойно.
Итак, к двум часам ночи, распрощавшись с участниками «новоселья», Гитлер перебрался в свои апартаменты, состоящие из финского домика и бункера, и вместе с любимой овчаркой Блонди уютно расположился в гостиной напротив камина.
Многочасовое застолье перевозбудило его до крайности, и сейчас в гробовой тишине, изредка прерываемой сопением и ворчанием Блонди, Гитлер отчетливо слышал, как в перенапряженном мозгу детонируют не разорвавшиеся вовремя мысли, а душа – то неистово рвется наружу, то болезненно сжимается до физической точки.
Мало кто знал, что вождь Третьего рейха, окруживший себя ариеподобными эсэсовцами, с презрением относившийся к расово ущербным недочеловекам, сам был внешне и внутренне весьма ущербен. Специально пошитые галифе скрывали диспропорцию плеч и бедер, пренеприятная на вид щеточка усов – утиный нос, а знаменитая челка – узкий дегенеративный лоб.
Жестоко протравленные еще в Первую мировую во Фландрии легкие Гитлера, на рентгеновских снимках напоминали «ветки с ободранной корой». Его организм разрушался со скоростью разложения свежего трупа в сорокаградусный влажный зной.
Постоянные боли в желудке порой доводили его до неконтролируемых приступов ярости. Его мучила астма, у него отекали ноги, гнили зубы, катастрофически ухудшалось зрение.
Пациент «А» (так Гитлер проходил в медицинских картотеках) принимал до восьмидесяти двух лекарственных препаратов, по 100–150 таблеток в неделю! В моменты обострения болезней инъекции приходилось делать так часто, что личный лечащий врач Морелль буквально не отходил от него. Для поддержания морального духа он регулярно вводил ему первитин, хорошо известное в элитных частях СС средство, которое потомки назовут «наркотиком фюрера». В общем, спасал, как мог.
Вот и сейчас Гитлер с ужасом предчувствовал надвигающийся приступ головной боли. Он не был патологическим трусом, после Первой мировой два Железных креста первого и второго класса украшали его грудь, и, в отличие от Сталина, Гитлер все же старался быть поближе к фронту и не раз попадал в скверные ситуации.
Но боли фюрер боялся панически. Особенно не переносил зубную. Лейб-дантисту Блашке пришлось немало повозиться со своим не в меру чувствительным сановным пациентом во время лечения корней и растянуть процедуру аж на восемь сеансов, чтобы сделать ее менее мучительной. Но и при этом Гитлер все время хватал врача за руку и дергал головой. Правда, соратник Адольфа Герман Геринг, находясь в стоматологическом кресле, вообще начинал дико орать еще до всякой боли.
Чтобы предупредить подступающий кошмар, Гитлер начал лихорадочно растирать ладонями затылок,