Шантарский дневник. Александр Штырляев
Хабаровского края засаливают ее на зиму и употребляют как отличную закуску.
Здесь я сделаю небольшое отступление от записей 1969 года и расскажу о черемше, которую встречал в 70—80-х годах на Сахалине и Курильских островах, куда меня забросила судьба.
После окончания университета я работал в Геленджикском отделении ВНИИ МОРГЕО (Всесоюзный научно-исследовательский институт морской геологии), где занимался подводной геологической съемкой Черноморского шельфа.
Потом захотелось мне «занырнуть» поглубже. Поступил в аспирантуру Сахалинского института морской геологии, где продолжал совершенствовать свои подводные навыки, получив квалификации водолаза и акванавта-исследователя на подводных обитаемых аппаратах. Тема моей аспирантской работы – «Геологическое строение шельфа Южных Курильских островов».
Добывая материал для диссертации, я как аспирант несколько раз участвовал в плаваниях на научных судах в качестве начальника рейса. Побывали мы на побережье Сахалина и почти на всех Южных и Средних Курильских островах. Вот тогда я и вспомнил о шантарской черемше. Помимо добычи образцов горных пород с морского дна мне приходилась высаживаться на острова и проводить рекогносцировочные маршруты вдоль берега, забираться на некоторые вулканы, исследовать горячие вулканические источники, фумаролы и т. д. Пока я ходил в маршруты, матросы с корабля, которые на шлюпке высаживали меня на берег, собирали эту самую черемшу в неимоверных количествах.
Курильская и сахалинская черемша была намного выше и солиднее шантарской. Экипаж судна заготавливал ее впрок как источник витаминов на целый год. В трюмах корабля всегда было три-четыре огромные бочки с этой витаминной продукцией. А по судну гулял легкий чесночный запах – до первого шторма, в шторм все запахи исчезали… Но в кают-компании и на камбузе соленая черемша всегда присутствовала. Вот такое отступление из прошлого пятидесятилетней давности в прошлое сорокалетней.
Маршрут по Шантарам продолжается. Нарвав немного черемши в рюкзаки, мы двинулись дальше.
Вскоре мы выполнили дневной план, уложили приборы и поспешили к палатке. Возвращались по уже знакомой медвежьей тропе, которая проходила недалеко от нашей стоянки. Вечер выдался сухим и солнечным. Лишь на море был небольшой накат. Я спустился на лайду и сделал несколько предзакатных снимков. Около кекура, на шикарных яшмовых плитах, я устроил себе удобное сиденье из досок, в изобилии валявшихся на пляже среди плавника, выброшенного штормами. Можно было заполнять дневник. В полуметре от меня плескалась голубовато-зеленая морская вода. В этом месте было неглубоко. На дне отчетливо просматривалась разноцветная галька, крупные валуны, обросшие водорослями и раковинами балянусов. Рядом терлись о камни льдины. Иногда с шумным всплеском падал в воду кусок льда, отколовшийся от льдины. Вода тотчас подхватывала его и уносила к берегу.
У кекура