Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь. Карина Демина
Да и Лизанька не столь глупа, чтобы в неподходящего человека влюбиться.
– И чего вы хотите, панна Елизавета? – спросил Гавел, цепляясь за камеру.
– Помощи.
– Какой?
– Вы… вы ведь тоже там будете? – Лизаньку утомили и разговор и человек этот с цепким взглядом… вдруг да и вправду увидел изъян в совершенном Лизанькином образе? – Знаю, что будете… для вас не существует запертых дверей…
…толика лести еще никому не вредила…
– …папенька говорит, что нет второго такого…
…она запнулась, потому что вряд ли выражение «скользкого ублюдка» подобало случаю.
– …находчивого репортера, как вы…
Гавел кивнул.
– И я полагаю, что вы сможете… проследить за Себастьяном… вычислить, под какой личиной он скрывается…
Лизанька надеялась, что ей самой достанет наблюдательности. Ну, или любящее сердце, на которое она рассчитывала куда меньше, нежели на маменькино умение забираться в сейф Евстафия Елисеевича, подскажет.
– …и дать мне знак…
– И что взамен?
Корыстный человек. Впрочем, Лизанька не надеялась, что ее невольному сообщнику достанет воспитания оказать услугу бесплатно.
– Сколько вы хотите? – деловито поинтересовалась она, надеясь, что прихваченных из дому десяти злотней хватит.
– Пять злотней. – Гавел смутился.
Все-таки любовь… светлое видение… и пусть сердце Лизаньки принадлежало ненаследному князю, но… нехорошо как-то у любимого человека за пустяковую службу денег испрашивать.
Однако лежал в кармане заветный старухин список. И последних сребней на него не хватит… а еще бы поесть нормально… и к медикусу заглянуть за желудочной настойкой, без которой, Гавел чуял, в ближайшие дни придется туго.
Лизанька торговаться не стала, выдохнула с явным облегчением и, открыв ридикюльчик, вытащила кошель.
– И сплетни мои. – Гавел смотрел, как ловко нежными пальчиками своими она перебирает монеты.
Пять злотней, увесистых, новеньких, упали в ладонь.
– Сплетни? – Лизанька нахмурилась.
Все ж издали, молчащая, она была куда как более очаровательна. В нежном Лизанькином голоске нет-нет да и проскальзывали знакомые ноты…
Чудится.
Совсем его старуха допекла… и Гавел, присев, стянул с ноги ботинок.
– Сплетни, – повторил он, – слухи. Все, что у вас выйдет узнать о конкурсантках…
Ему было неловко, что приходится втягивать Лизаньку в подобную грязь, но разве ж мог Гавел упустить подобный случай? Опыт подсказывал, что раз уж нынешним конкурсом заинтересовался познаньский воевода, да не просто заинтересовался, но отрядил лучшего своего актора, то следует ждать сенсации…
– Чем… скандальней, тем лучше. – Гавел четыре монеты из пяти спрятал в ботинке, под стелькой. Сей тайник он сам придумал, впервые оказавшись в полиции, где был побит, обобран и обвинен в сопротивлении властям. Обвинение спустя сутки сняли, а вот деньги канули безвестно.
– И… –