Сапфир. Резеда Шайхнурова
брата и племянницы? Но Питер поклялся себе, что никогда не заговорит со своей девочкой об этом.
Бриллити проснулась от сильной ломоты в теле. Долгая поездка в дилижансе дала о себе знать. Было уже утро следующего дня, и мисс Даймонд подумала было, что смерть ее бабки и деда всего лишь кошмарный сон, но, взглянув на испачканные туфли, она осознала реальность потери.
– Папа! – позвала дочь, спустившись вниз. – Папа, ты дома?
Питер не отзывался. На каминной полке она нашла записку такого содержания: «Милая, не беспокойся, я ушел в пекарню за хлебом, по пути куплю твои любимые специи и зелень. Отдыхай!»
– Как ужасно, что я даже поговорить с тобой не могу о наболевшем, папа! – произнесла мисс Даймонд вслух.
Она еще вчера так надеялась разузнать у бабушки тайну маминых отношений с греком, а несчастный случай буквально убил в ней надежду услышать правду. Теперь ей до боли хотелось поговорить с отцом обо всех них – о матери, о Сапфире, о прошлом и настоящем их семьи. Но Бриллити следовала совету Альвадиса и решила не затрагивать с главой семейства столь деликатную тему. Сейчас она уже не могла так беззаботно жить, как раньше, потеряли значение ее былые увлечения книгами, и вернуть все было уже невозможно. Мир перевернулся для нее, перестал развиваться, словно время остановилось. Как желала эта наивная девочка нового знакомства до приезда графа и как мечтала сейчас снова стать маленькой дочерью своего отца. Зачем он вторгся в ее жизнь, бесцеремонно манипулируя ее чувствами? Почему заставил обманывать единственного родного человека? Какие цели преследует, добиваясь ее расположения к себе, предлагая дружбу? Тысяча вопросов и ни одного ответа. А самое ужасное, что Бриллити тянуло к этому иностранцу; она просыпалась и засыпала с мыслью о нем, хотела вновь и вновь слышать его голос. Отца она всегда понимала разумом, а грека понимает сердцем. В отличие от Питера Даймонда, он был интересен ей как собеседник, но помимо всех достоинств и положительных качеств аристократа Бриллити все-таки находила и в его манерах, и в речи, и в жестах что-то отталкивающее, просачивающееся сквозь благородные, на первый взгляд, черты. Она не знала, как в общем относиться к Альвадису, поэтому решила пока наблюдать за ним, чтобы в итоге сформировать более широкое представление о нем как о человеке.
Переодевшись и позавтракав, Бриллити вышла из дома. На удивление, погода была хорошая, солнце прогрело воздух, и дышать стало легко и приятно. Она вышла к тропинке, на которой обычно встречала отца, и присела на мягкую траву, а через несколько минут сама не заметила, как уснула.
– Мисс Даймонд, вы здоровы?
Бриллити очнулась от сладкой дремы. Кто-то бил ее по щекам, но из-за солнечного света, человека нельзя было различить.
– Кто вы? – спросила она, прищурив глаза.
– Вы не узнали меня? Должно быть, это из-за солнечного удара.
Грек приложил свою ладонь ко лбу девушки.
– У меня нет обморока, успокойтесь! Просто солнце слепит глаза. Помогите мне встать, пожалуйста!
Сапфир