Пять судеб. Каменный принц. Вероника Николаевна Дюрягина
стучал по ушам, но Армэль смиренно ждал. Спустя же минуту, которая вытянулась в час по ощущениям, терпение кончилось и он выдернул торчащий провод, спрыгивая на пол и совсем не чувствуя боли. Ноги подвели, подгибаясь, но рука вовремя схватилась за край кровати. Так, опираясь обо всё, что можно было по пути, мальчик добрался до выхода…
Но не успел Армэль выйти, как его слух уловил голоса за дверью. Говорило двое. Мальчик узнал лишь один голос, который принадлежал его отцу. Они говорили о нём. Скучные термины и советы лились из уст второго голоса. Ничего интересного не звучало и Армэль уже собирался обнаружить себя, но тут речь зашла о другом. Сердце учащённо забилось и сжалось в груди, причиняя боль.
– Что насчёт того дедушки… – начал чуть теплее голос, который наконец удалось узнать. Говорил тот самый любимый врач, Валентин Андреевич. -…мы долго бились, но спасти его не удалось. Он умер на месте от сердечного приступа. Вы являетесь его родственником?
Воцарилась тишина. Отцовский голос молчал. Сердце в груди мальчика сорвалось и все части тела разом онемели. Лёгкие забыли как дышать. Часы на стене тикали неимоверно громко, оборудование пищало, а запах медикаментов усилился. В животе замутило и перевернуло, нервы начали сдавать. Секунды длились сравни часу. Армэль не отрываясь смотрел на часы напротив, прижимаясь ухом теснее к двери, силясь слиться с холодной пластмассой. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. В висках стучало. Мальчик напрягал слух, чтобы не пропустить ни звука. Он тихо молил отца сказать да…
– Нет. – Наконец нарушил давящую тишину резкий баритон отца, от чего Армэль вздрогнул, зажимая рот ладошкой. – Он нам никем не является.
– Хммм… – Призадумался второй голос, в то время как мальчик ногтями вцепился себе в лицо, зажимая рот и сдерживая непрошенные вопли. – Ну что ж… Тогда этим займутся соответствующие органы, если не удастся найти родственников. Жаль…
Дальше речь врача прервал какой-то крик. Кто-то кричал срывая горло. Спустя мгновение до Армэля дошло, что кричал он сам. Тело двигалось само выбегая за дверь, а голос кричал «нет!». Всё тело словно налилось невероятной силой, пульсирующей в каждой клетке. Мужчины расширенными глазами смотрели на него.
Сорвавшись с места, Армэль побежал. Побежал вперёд, мельком заглядывая во все палаты. Он не хотел верить в то, что дед Ефим ушёл от него. Мальчику казалось это невозможным. Сердце глухо стучало, лёгкие трещали по швам, а ноги скользили по полу. Кто-то что-то кричал, пытался схватить, но ребёнок бился как дикий зверь и бежал дальше. Во время борьбы что-то билось с глухим стуком, а кому-то и вовсе перепадало по чувствительным точкам.
Вот и злосчастная дверь с кровавой (как казалось мальчику) табличкой, гласящей «морг», спустя долгие мгновения дикого бега. Армэль замер. Ноги гудели, сердце билось о рёбра, а мозг давил на уши. Что-то внутри словно желало вырваться. Всё тело колотило в ознобе и оно трещало по швам. Спустя короткое время для нас и очень длинное для мальчика, он сделал первый шаг и толкнул дверь.
Внутри было холодно, но Армэль