Время неместное. Мария Фомальгаут
в хронологи, о-ох, как нашей стране хронологов не хватает, досрочный выход на пенсию, до которой вы не доживёте, отпуск сорок дней… до которого вы тоже не доживёте, ваши родственники получат компенсацию…
Пошли на фиг…
А теперь начинаю понимать, что есть кое-что похуже всякого хронолога. Это обсерватория. Здесь. На вершине башни. Помню, таскали нас сюда ещё в школе, показывали какие-то космические выкрутасы, которые светились и крутились, и это было здорово. Помню, тоже одно время мечтал быть астрономом, парни в школе только крутили у виска, ты чё, с дуба рухнул?
Теперь понимаю, почему.
– Ну, молодой человек… мы вас возьмём, кадров-то не хватает… только зарплата у нас… сами знаете… никакая…
– Знаю.
– Где живёте?
– Да вон… в соседнем квартале…
– Ну, вот и отлично, пешком ходить будете… я тоже пешком хожу, мы все пешком ходим… полезно… ну а какие у вас планы… на будущее?
– Работать… здесь… всю жизнь астрономией интересовался, хочу уже… послужить науке…
Ну что ты так смотришь на меня, что смотришь, сам же знаешь, пришёл сюда от безысходности, и как только подвернётся что-нибудь стоящее, только вы меня здесь и видели…
– Меня просто… ваше спокойствие поражает… по поводу зарплаты…
Меня самого моё спокойствие поражает. По поводу всего. Надо искать. Хоть что-то стоящее. И побыстрее. Грёбаный капитализм, грёбаное всё…
Утешаю себя. Вслух.
– Всё-таки, живём в лучшем из миров.
– Ну… вашими бы устами…
Кадровик смущённо улыбается.
…стряхиваю с себя сонное оцепенение, замечтался… а что тут ещё делать, когда сидишь над этими расчётами, как проклятый…
Поднимаюсь на вершину башни. Здесь можно побыть наедине с собой. И со всем миром. Отсюда видно Плато, и огромный мегаполис, раскинувшийся по Плато от края до края. На юге и на севере Плато обрывается в бездну, в небытие, может, там есть какие-то другие времена и миры, не видимые нами. Не знаю. Не видел.
К востоку плато переходит в склон, на нём видны дымные фабрики, обломки транзисторов, электронных ламп, каких-то первых искусственных спутников. Дымные пожары войн, новое поколение уже и не знает, что это за войны. Отлетавшие своё кукурузники. Какие-то допотопные вундервафли времён непонятно чего.
В ясную погоду можно увидеть кусочек девятнадцатого века – там, по склону, можно заметить, как пыхтит по рельсам какой-нибудь первый паровозишко, чумазые парни кидают уголь в ненасытную глотку печки…
На западе плато переходит в склон. Склон, уходящий резко вниз. Дым пожарищ. Грохот атомных взрывов. Синие всполохи, теперь-то я знаю, что это за всполохи. Ещё какие-то вспышки непонятно чего.
В ясную погоду можно увидеть…
Да ничего там нельзя увидеть. Ни в ясную, ни в какую. Склон, уходящий резко вниз. В темноту.
Отсюда же, с башни, видна крыша Дворца Народов, где люди власти когда-то подписывали договор, что дальше не пойдём. Туда, на склон. Дальше две тыщи пятнадцатого. Историческое место и всё такое.
Севернее…
– К