Совсем как ты. Ник Хорнби
этот раз, поскольку накануне я выпил, у меня не получилось взять их к себе. И я добавил. С-с-сука.
– Да, ты говорил.
Пол беззвучно заплакал. По щекам стекали редкие слезы. Это была агония. Агония для него, агония для Люси, и эти две агонии, уже неразличимые, сплавились воедино, превратившись в облако мучительной тоски, которое накрыло обоих на темном, сыром, заблеванном тротуаре; Люси чувствовала, что должна убраться отсюда подальше и любым способом унести свое облако с собой, пока они с Полом оба не утратили дееспособность.
– Давай дойдем до конца улицы и вызовем такси. А я предупрежу Ричарда, что ты уже в пути.
– Как зовут парня, который мне врезал?
– Его зовут Джозеф. Сегодня он в первый раз подрядился присмотреть за детьми.
И видимо, в последний, добавила она про себя.
– Извинись за меня, ладно?
– Притом что он тебе врезал?
– Это еще не все. Ты, очевидно, догадалась.
– Да, не скрою.
– Я, между прочим, одобряю. Готов поспорить, мальчишки его приняли.
– Ты тоже можешь когда-нибудь воспользоваться его услугами.
Они оба понимали, что в тот гипотетический вечер Джозеф, скорее всего, будет занят, но отчего же не помечтать? Пол явственно приободрился. Она позвонила Ричарду, проводила Пола до Бродвея, уломала «уберовского» таксиста посадить его в машину и вернулась домой. Сыновья, к негодованию Джозефа, одновременно смотрели в два экрана футбол и какой-то канал на «Ютубе», так что, сидя в наушниках, пропустили всю веселуху.
– Что так рано? – спросил Дилан. – Ты же говорила, сегодня нас будет укладывать Джозеф.
– Понимаешь, какая штука. Я доела горячее, но десерт не внушал доверия, и вот я дома.
Такую логику они понимали. Трудно было вообразить, чтобы сами они поступили иначе, даже в сорок лет, даже в гостях. Они бы помаячили на пороге и выговорили в одно слово, без пробелов: «Спасибовсебылооченьвкуснояпоставилтарелкувпосудомойку».
– Что-что?
– Сними наушники.
– У меня только одно ухо включено. Что ты сказала?
– Я сказала, что доела горячее, но десерт не внушал доверия, и вот я дома.
– А что было на десерт?
– Почему мама так рано? – спросил Эл.
– Ей десерт не понравился.
– Что-что?
– Наушники сними.
– Я отключил.
Он их не отключал.
– МАМЕ НЕ ВНУШАЛ ДОВЕРИЯ ДЕСЕРТ.
– А что было на десерт?
– Она мне не докладывала.
– Небось фрукты.
– Фрукты – и все?
– Типа того.
– Нифига себе десерт.
– Дык… потому она и сбежала, вот тупорылый.
– Чего сразу обзываться-то?
– Пардон.
– Послушайте меня: вы можете еще немного поиграть. Мы с Джозефом будем пить чай.
– Что-что?
Последнее «что-что» сигнализировало о прерывании речевого контакта; Люси это поняла и ушла на кухню. Чая ей совершенно не хотелось. Ей хотелось выпить,