Анни. Елена Муравьева
было такое, что в эту ночь она разгрузила вагон с камнями. Ее наказуемый, только и смог повернув голову, с ужасом посмотреть ей в след! Она даже почувствовала как злой огонь прожег ее спину.
Два дня он завтракал, обедал и ужинал в своей комнате и вообще никуда не выходил. Когда вернулся граф, он вынужден был спуститься к ужину к столу. Был молчалив и закрыт. Таким его еще никто не видел. Украдкой, с яростным взором, он посматривал на Анни, когда она этого не видела. Граф почувствовал что-то неладное, но ничего не понимал. За столом разговаривал только сам хозяин и изредка Анни отвечала на его вопросы. От младшего хозяина дома, никто не услышал даже слова, только все видели, что сидит он на стуле натянутый как струна и ни разу не облокотился на спинку стула, как это делал всегда. Граф озадаченно хмыкнул и решил все выяснить позже у Доры. А когда все узнал, от удивления еле пришел в себя. Он некоторое время не знал как ко всему этому отнестись! Но, потом все звенья сложились в одну и он решительно пошел на разговор к сыну. Ко всему испытанному, тот получил еще угрозы со стороны отца, и как раз- таки в теме лишения наследства, если каким- либо действием затронет новую хозяйку этого дома! Еще ни одного человека в своей прозябающей жизни он ненавидел с такой яростью, как Анни!
33. В больнице царил хаос, как всегда. Анни с удивлением для себя выяснила, что одной из самых страшных болезней господствовавшей в жизни – является не сыпной тиф и не туберкулез, а сифилис. Презервативы в начале 20 века только- только стали применятся и это слово до конца не соответствовало ситуации, о них только узнавали и большинство людей к ним относилось с недоверием, кто-то с удивлением, а кто то с предопределением. В городской же больнице, где работала Анни пациентами были крестьяне, рабочие, мелкие служащие, люди с очень низким денежным доходом. Средствами предохранения, разумеется там никто не пользовался и требуется еще сказать, что внутренняя атмосфера семейных отношений господствовала с архаичными традициями. Женщина в семье не пользовалась уважением и не имела практически никакой правовой помощи. Воля супруга должна была исполнятся беспрекословно, а супруга меньше всего беспокоили проблемы супруги и никто не интересовался желаниями женского пола, о чувстве собственного достоинства никто не слышал, положение полу-рабыни считалось естественным состоянием вещей. Женщины, ставшие пациентами больницы, вскрывали так или иначе свои насущные проблемы и становилось так очевидно, что одно взаимосвязано с другим. А сколько женщин умирало в послеродовой горячке? Да, это было горе, семья теряла члена семьи, который больше других давал своим детям тепло и любовь, заботу. Но….практически в каждой семье происходила смерть, не матери, так ребенка, и это превращалось в обыденность, которая притупляла чувства и ожесточала сердца. Молодой девушке, только входившей в жизнь с открытым сердцем и широко открытыми глазами было трудно принять эту действительность и к ней привыкнуть. Тягостное чувство стало ежедневно