По ту сторону. Сергей Щипанов
секирой Бульба поигрывал, перекидывая с руки на руку, словно игрушечную. Намётанным глазом я отметила: пальцы у него на обеих руках лишены верхних фаланг – верный признак ампутации, скорее всего, из-за обморожения. Вообще, увечья и шрамы, как видно, здесь в порядке вещей, ими, наверное, гордятся, как знаками отличия и свидетельствами доблести.
Обе компании шумно приветствовали друг друга, причём русская речь мешалась с немецкой. Гости расположились за столом – выпивка продолжилась. Хозяйка и её малец с ног сбились, таская жбаны с чертовски крепким пивом. На меня никто уже не обращал внимания, вот ночные бабочки, те пользовались успехом. Шум, гам, хохот – «добрая попойка», как говаривал гоголевский казак Чуб.
А мне не до веселья. Я окончательно осознала всю бедственность своего положения в чужом, незнакомом мире. Без денег, без крыши над головой, никого и ничего здесь не зная… Куда приткнуться? Где найти приют, хотя бы на первое время?
Гулянка прервалась самым неожиданным образом. Появились очередные гости. Хотя… гостями-то их с очень большой натяжкой можно назвать. Бравые ребята вошли в помещение, как хозяева. Все вооружены весьма серьёзно: двое несли на плечах ружья с очень длинными стволами, трое держали в руках пики, снабжённые лезвиями топориков. Я сразу признала в оружии алебарду – видела такие у «ролевиков». Все пятеро в доспехах, похожих на рыцарские: в кирасах и шлемах. Лишь один человек – несомненно, командир небольшого отряда – носил камзол и широкополую шляпу с алым плюмажем, а из оружия – шпагу. Ни дать ни взять картина Рембрандта «Ночной дозор».
В помещении тотчас воцарилось молчание, даже потаскушки прекратили хохотать. Слышно стало, как потрескивают дрова в очаге и кипит в котле варево. Гуляки обратили взоры на грозных вояк.
Человек со шпагой пролаял что-то на немецком. Я разобрала лишь «капитан Карстен» и «бургомистр». Похоже, от имени высокого городского начальства явилась сюда стража. А цель их визита, как я поняла – доставить Роде к его милости бургомистру. И, вне всякого сомнения, не для дружеской беседы. Мне подумалось, что появление стражников как-то связано с выдворением из питейного заведения моих обидчиков «гопников». Ведь те вполне могли «накапать» начальству, дескать «чужаки наших бьют».
Роде не торопился исполнять приказ бургомистра, а его посланца сам послал ко всем чертям, подкрепив ругательство угрозой: направил на стражника дуло пистолета.
Я устала бояться, воспринимала происходящее, как не имеющее ко мне никакого отношения. Мужчины готовы устроить перестрелку или перерезать-переколоть друг друга – ну и пусть. Во все века мужики только тем и занимаются. Правда, делают они это, чаще всего, из-за нас, женщин. Иногда сами того не зная.
Опять обошлось без стрельбы и поножовщины. Хоть в этом мне везло. Стражники, видя, что численный перевес на стороне «наших», отступили. На прощание их командир бросил Роде короткую фразу, явно угрожающего характера, что-нибудь типа «ты ещё об этом пожалеешь».
Положение,