Медвежатник. Евгений Сухов
страсбургских паштетов и лишь затем отпил вина. Парамон Миронович любовно наблюдал за приемышем, точно так смотрит кормящая мать на младенца, когда он высасывает грудь, полную молока.
Промокнув салфеткой рот, Савелий спросил:
– Так зачем звал, Парамон?
– Ведомо ли тебе, что за поимку потрошителя сейфов банкиры обещались дать полмиллиона золотом? – уважительно пропел старик.
– Читал я об этом, – безразлично отмахнулся Савелий, – только они меня недооценивают.
– А знаешь ли ты, что кое-кто подозревает, что это твоих рук дело?
– И кто же меня подозревает?
– Знаешь ли ты, Савельюшка, такого Григория Васильевича Аристова?
– Мне ли его не знать, Парамон? Этот человек возглавляет розыскное отделение московского департамента полиции.
– Верно. Так вот, этот самый Аристов внедрил своих соглядатаев даже на Хитров рынок. Один из них больно неосторожен был. Все расспрашивал о тебе: кто ты, чего ты, откуда ты?
– Как же ты его не распознал раньше?
– А разве за всеми бродягами уследишь? – печально развел руками Парамон Миронович. – И кто их знает, что они делают подле Хитровки: милостыню просят или за нами всеми наблюдают. А за такие деньжищи, что за тебя назначили, не то что бродягу, честного урку на грех потянет. Так вот что я хотел сказать тебе: та бумага написана Аристову, а в ней рассказывалось, что есть подозрение, будто Савелий Родионов, приемный сын старика Парамона, и есть разыскиваемый медвежатник. В этой ябеде он описал все твои детские подвиги с замками и отмычками. Упомянул и Берлин, где был ограблен не один банк. Вот так-то, Савелий!
– И где же этот доносчик? – мрачнея, поинтересовался Савелий.
– О нем ты больше не беспокойся, сейчас его ангелы опекают. Больше его не найдут.
Савелию не составило труда представить, как двое дюжих молодцов сбрасывают неподвижное тело в глубину спускного колодца. И возможно, сейчас его бесталанный труп полощется где-нибудь в зловонии Неглинки.
– Понимаю.
– Так что будь втройне осторожен, сынок. Не исключено, что за тобой наблюдают.
Аппетит сразу пропал, и даже филе из куропатки, которое Савелий предпочитал всем остальным гастрономическим изыскам, показалось ему пресным.
Старик как будто не замечал перемену в настроении приемыша. Он с особым удовольствием макал куски ветчины в острый провансаль и поглощал их так аппетитно, словно это был последний ужин в его жизни.
– Я думаю, тебе нужно укрыться на время. Хитровка для этого самое лучшее место. Уверяю, о тебе никто не будет знать. А потом, когда все немного поутихнет, ты займешься тем, чем пожелаешь. Таковы правила игры, сынок.
– Нет, Парамон, это не по мне. Порой, чтобы сорвать куш, нужно играть не по правилам. Я знаю, что нужно делать. Спасибо, что предупредил.
Старик нахмурился, отодвинул от себя тарелку:
– Рад был повидать тебя, Савельюшка. Если потребуется