Медин. wheelerson
Викторовна, ну что это такое? Давайте его роль отдадим Виталику. Медин – бесконечно освобожденный!
– Антон, я только что говорила с Андреем по телефону, он в порядке, завтра обязательно придет.
– Ага, и что-нибудь обязательно испортит.
– Гриб не может ничего испортить, – выкрикнул кто-то противным голосом из рядов, и все присутствующие в актовом зале разразились хохотом.
– Не забывайте, он ядовитый гриб, поэтому очень даже может, – вступился за друга Колька.
– Колхоз не спросили!
– Тише, тише, – прервала намечающуюся перепалку Дайана Викторовна. – Что вы, в самом деле… Давайте повторим с миниатюры «Программист и скворечник».
– В общем, не сильно тебя там ждут, – сказал Колька и бросил школьную сумку Андрею на кровать. – Если решишь не ходить, то я с радостью тоже не пойду.
Андрей смотрел в окно на мелькающие в сумерках красно-желтые огни автомобилей. В мыслях он представлял, как хохотал зал над шуткой про гриб. Как реагировала Лиза? Тоже смеялась? Может, лишь для вида состроила что-то вроде улыбки? Или согнулась от смеха пополам? А может, зло ухмылялась? Или молчала?
– Ржала как лошадь, – не оставил шансов карапуз.
Андрей, стоя спиной к другу, тихо улыбнулся.
– Ну, это вряд ли, – он прошел мимо Кольки и откинулся на кровать. – Все равно пойду.
Колька шумно выдохнул.
– Чтоб еще больше опозориться? «Я куртуазный мухомор, в Гаскони выращен из спор».
– Ты пойми, – продолжил Андрей. – Ни у кого нет такой сцены, как у меня – там, где Лиза пробует на вкус найденный гриб…
Интересно, но в эти мгновенья разговора школьная чудачка Дайана Викторовна, где-то там, в паре кварталов, у себя дома, в искреннем порыве и свитере, становилась главным двигателем дальнейших событий, сама того не подозревая. Именно она сначала придумала нравоучительную миниатюру про мухомор, когда оскорбленный пинком жениха благородный гриб менял свою красно-белую шляпу на съедобную коричневую и убивал решившую его съесть невесту. Именно она потом поставила на ключевые роли этой сцены Андрея и Лизу.
– Ну и что такого? – не понял Колька.
– Эх ты! Там же по сценарию… поцелуй!
Лицо толстяка сделалось таким, словно он откусил лимон.
– Велико событие…
– Ну, – с Андрея схлынуло одухотворение. – Может, и не велико… но, – он приподнялся на руках и сел. – Я буду первым, кто с ней поцелуется.
Колька слегка ревностно поглядел на друга, помолчал, а потом, искусственно зевнув, сказал:
– Ты забыл про Кабанов.
Андрею тут же в голову полезли нахально яркие картины со скалящимися Кабанами, хихикающей Лизой, мешаниной из разноцветных ламп дискотеки, клубных огней, каких-то бокалов, рюмок, бутылок, хитрых глаз, кривящихся губ, блеска, причмокивания, визга, сыплющейся с ресниц туши, чирканья