Гнев или дары Осириса. От Гизы до Боробудура. Людмила Василенко

      Долго зависть мучила утку черно-серую.

      Лебедь белоснежная, гордая и смелая,

      Жизнь ей отравляла, что существовала.

      Родилась красавицей, умницей негласною.

      Утки стаи собирали, волны гнева поднимали.

      Лебедь держится в сторонке и от малого утенка,

      Проучить зазнайку надо, свернуть шею будет мало.

      Надо как-то заклеймить, красоту и ум затмить.

      Долго серые мудрили, день не ели и не пили,

      Много крякали, ныряли, ум последний растеряли.

      Чтобы Лебедь – птиц царицу всем считать глупей синицы,

      Сделать символом глупышки, недалекости умишком.

      Все извилины у серых тиной мутною разъелись,

      Стали праздновать победу и готовиться к обеду.

      Утвердили на совете: «Быть Лебедушке в ответе

      За убогость черно-серых, криволапость, кривошеесть».

      А Лебедке невдомек, гордо, сказочно плывет

      Мимо серых, мимо черных, оказалось еще вздорных.

      Сударыня славная, солнцем разукрашена.

      Близко кряки проплывают, Лебедь глупой нарекают.

      Жаль, пернатых серых, черных развелось, как зыбь на волнах.

      Всех красавиц белоснежных, всех румяней и мудрее,

      Стали с зависти клевать, слабой птахой обзывать.

      Но потуги все напрасны, их удел – вдогонку крякать.

      Люблю летать на самолетах,

      Полетов столько, что не счесть.

      В Европу, в Азию без квоты,

      По СССР – с полсотни мест.

      Когда впервые на Минводы

      Ту-104 лёг на курс,

      Дюшес подали и крем-соду,

      И от восторга прыгал пульс.

      В салоне жарко, как в Сахаре,

      Пока выруливал на старт.

      Затем прохладу распыляли,

      Как дым-завесу от сигар.

      Подача трапа – грань терпенья

      И ожиданье багажа.

      Но как волнительны моменты.

      «Ну, здравствуй, город и страна!»