Кот ушел, а улыбка осталась. Георгий Данелия
меня приветливо и сказала, что ближайшая делегация в Израиль планируется только в следующем году. Но в конце лета в Иерусалим поедет на гастроли Омский хор, и она может устроить, чтобы и я поехал вместе с ним. Запишут как солистов, но суточные платить не смогут. Коллектив хороший, девчата не дадут с голода умереть. Ну и с собой можно консервы взять.
И я представил такую картинку. Иерусалим, на сцене концертного зала Омский хор. Статные, кровь с молоком, сибирячки исполняют песню «Степь да степь кругом…». Среди них – маленький лысый грузин, в шелковой красной рубашонке и желтых хромовых сапожках, старательно открывает рот. А сидящий в зале бывший ведущий советский кинокритик говорит бывшему советскому сценаристу:
– Вон тот маленький, зелененький – это переодетый кинорежиссер Георгий Данелия.
– Вижу. Ну что ж, теперь и ежу ясно, кто он и почему его так часто на фестивали посылают, – говорит бывший советский сценарист.
Между прочим. В Канаде на следующий день после показа фильма «Мимино» ко мне в гостиницу пришла журналистка. Она расспрашивала меня о кино и литературе, архитектуре и живописи, о любви и судьбе человечества. (Она говорила по-русски с приятным акцентом.) Ей нравилось, как я отвечал, она смеялась над моими шутками. Меня трудно разговорить, но у нее, молодой и привлекательной, получилось.
А на следующий день в газете, на последней странице, появилась моя маленькая фотография, под которой было написано: «…ни по одежде, ни по манере поведения советский режиссер Георгий Данелия не похож на агента КГБ, каким он на самом деле является…»
Суточные пусть евреи дают!
Но стать солистом Омского хора мне не довелось. Кинорежиссер Андрей Кончаловский в Москве познакомил меня с крупным американским продюсером Менахемом Голаном. Менахема сюжет заинтересовал, и он предложил писать сценарий в Израиле. Я позвонил в Тбилиси Резо Габриадзе и уговорил его поехать со мной на месяц в Израиль и там написать синопсис.
– Но только на месяц, не больше. У меня театр, – предупредил Резо.
Менахем улетел, а через неделю пришло приглашение на Данелия и Габриадзе и два билета первого класса в Тель-Авив.
В то время уже началась горбачевская перестройка. Коснулась она и кино. В мае 1986 года в Кремле прошел Пятый съезд кинематографистов, революционный. Впервые за всю историю Советского Союза делегаты съезда отказались голосовать за список, одобренный в ЦК КПСС. Они потребовали, чтобы каждого кандидата в члены Правления обсудили индивидуально, а голосование было бы не открытым (списком), а тайным. И добились своего. А потом, когда подсчитали бюллетени, оказалось, что никто из признанных кинематографистов в это правление не попал. А я попал в правление, хотя считался признанным. Почему, не знаю. Скорей всего, про меня забыли. (Моего друга, в то время самого известного в мире советского кинематографиста Сергея Бондарчука, не выбрали даже делегатом этого съезда.)
После съезда выпустили на экран лежащие на полке запрещенные фильмы. Заменили