Ледяной свидетель (сборник). Николай Леонов
от «Опеля» он никому не давал, от квартиры тоже. С его устного разрешения мы вскрыли его квартиру, опергруппа там сейчас тоже работает. Как только будет результат, я вам сообщу. Но боюсь, что ничего мы у Царева не найдем. Квартира выглядит так, словно там действительно никого не было несколько месяцев. При этом полный порядок – ну, насколько это возможно в отсутствие хозяина.
– Уборщица, домработница не приходит?
– Нет, Царев сказал, что не нуждается в этом. Лучше по приезде вызвать службу и все вычистить.
– А семья его где? Или он одинок?
– Супруга и сын находятся вместе с ним в Мюнхене. Так что, – Вавилов развел руками, – как видите, сведения пока скудные.
– Понятно, – кивнул Гуров и поднялся. – Что ж, наведаюсь к экспертам, потом свяжемся с вами, Андрей Алексеевич.
– Лев Иванович, – окликнул его следователь. – А вы что же, официально тоже этим делом занимаетесь?
– Пока нет, – честно ответил Гуров, не получивший еще письменного распоряжения от Орлова. – Но боюсь, что придется.
– Это хорошо. – Вавилова, кажется, обрадовало участие Гурова в расследовании дела, которое он сам считал «тухлым».
Гуров чуть улыбнулся, покинул кабинет следователя и отправился к экспертам. Патологоанатом был как раз занят проведением вскрытия, и он пока довольствовался беседой с другим экспертом, который тоже обладал не слишком обширной информацией.
– Кроме колото-резаных ран, других повреждений на теле не обнаружено, – сообщил он и тут же добавил: – При поверхностном осмотре, разумеется. Один из ударов – в область сердца, предполагаю, что он и стал смертельным. Труп лежит в багажнике, судя по всему, уже давно, думаю, не меньше месяца. Но вот сколько точно – вопрос. И прямого ответа на него нет, разве что вы это определите по каким-то косвенным показателям. Человек, по моим предположениям, средних лет, довольно ухожен, явно не бомж… Лицо чисто выбрито, одежда приличная. Зубы во рту хорошие, есть парочка дорогих имплантов. Так что он наверняка не бедствовал. Никаких татуировок на теле, никаких шрамов, послеоперационных швов – ничего. Даже не представляю, как вы его без документов по таким признакам идентифицировать будете. – В голосе эксперта звучало сочувствие. – Ногтевое содержимое взяли на анализ, конечно, пробы ДНК провели… Но сравнить-то их не с чем!
Гуров ничего не ответил. Он и сам это понимал и мысленно прокручивал в голове варианты установления личности погибшего. Видя его сосредоточенное лицо, эксперт, видимо, решил, что полковник впал в пессимизм, и одобряюще проговорил:
– Ничего, сейчас Михалыч вскрытие закончит – может, и скажет что-нибудь дельное.
Василий Михайлович Уткин закончил вскрытие минут через двадцать. Он выглянул из кабинета, увидел Гурова и жестом пригласил его войти.
В морге, как всегда, было прохладно, даже холодно. Нельзя сказать, чтобы Лев любил это помещение, но, в отличие от многих оперативников, относился к его посещению