После. Анна Тодд
же так зовут, правда? – Он усмехается, немного оживляясь.
Я вздыхаю и отворачиваюсь, упираясь лицом в книжные полки. Не знаю, куда мне идти, но хочу куда-нибудь деться от Хардина, иначе я его стукну. Или расплачусь. У меня был тяжелый день, так что я скорее расплачусь, чем дам пощечину. Скорее всего, так и будет.
Я поворачиваюсь и прохожу мимо него.
– Она не может тут оставаться, – говорит он.
Обернувшись, я замечаю у него в губе колечко. Почему он решил проколоть губу и бровь? Это, наверно, очень больно… и к тому же подчеркивает его полные губы.
– Почему? Я думала, вы друзья?
– Так и есть. Но никто не остается в моей комнате.
Его руки сложены на груди, и в первый раз с момента знакомства я разбираю, что изображено на тату. Это цветок, в центре предплечья. Хардин – и цветок? Издалека похоже на розу в черно-серых тонах, к тому же ее дополнительно оживляют полутени.
Чувствуя злость и раздражение, я усмехаюсь.
– Да… понимаю. Значит, к тебе могут заходить только девчонки, которые с тобой спят?
Он хмыкает.
– Та комната была не моя. Но если ты пытаешься сказать, что хочешь со мной переспать, то, извини, ты не в моем вкусе.
Не знаю почему, но его слова меня сильно задевают. Хардин далек от моего типа мужчин, но я никогда не сказала бы ему это вслух.
– Ты… ты…
От возмущения не могу подобрать слова. Музыка за стеной гремит все назойливей. Я смущена, разозлена и не знаю, что ответить. Продолжать пререкания бессмысленно.
– Хорошо. Тогда отведи ее в другую комнату, а я возвращаюсь в общежитие.
Когда я хлопаю дверью, то сквозь шум слышу насмешливый голос Хардина:
– Спокойной ночи, Тереза.
Глава 10
На лестнице не могу сдержать слез. Я уже ненавижу колледж, хотя занятия еще не начались. Почему мне не попалась соседка, похожая на меня? Я должна сейчас отсыпаться перед понедельником. Я не создана для таких вечеринок, и мне не стоит общаться с такими людьми. Мне нравится Стеф, но я не хочу присутствовать при таких сценах и общаться с людьми типа Хардина. Для меня он загадка; с одной стороны, я не понимаю, как он может быть таким придурком? Но потом думаю о книжных полках – зачем ему все это? Что такой грубый, циничный, татуированный болван, как Хардин, может понимать в этих прекрасных произведениях? По-моему, единственное, что он способен прочесть, это этикетка на пивной бутылке.
Утирая слезы, я понимаю, что не знаю, где нахожусь и в какой стороне общежитие. Чем больше я думаю о том, что случилось, тем больше раздражаюсь и злюсь.
Я должна была это предусмотреть; именно потому, что я всегда все просчитываю, такие вещи не происходят. Дом до сих пор битком, по-прежнему музыка гремит. Нэта нигде не видно, Зеда тоже. Может, стоит просто найти пустую спальню и лечь на полу? Тут по меньшей мере пятнадцать комнат, может, повезет, и я найду пустую? Я не могу успокоиться, как ни стараюсь, но не хочу, чтобы внизу меня видели в таком состоянии. Я захожу в ванную, где была со Стеф, и сажусь на корточки.
Набираю Ноя, и на этот раз он берет