Русские сумерки. Клятва трикстера. Олег Кулагин
не найдется? – он важно уточнил: – Хотелось бы жареных трюфелей и баранины под земляничным соусом!
– Трюфелей?
– Да расслабься! Шучу, – хихикнул Демин, присаживаясь в кресло, и достал из кармана десятку баксов, – тащи, что есть. Мы заплатим!
…Тусклое сияние окутывает многоэтажку – сквозь этот муторный свет ее очертания размыты. Она колышется, как мираж. А вершина вообще скрыта белесой дымкой. И потому неясно, сколько этажей уходит к низким, свинцовым облакам.
Неясно, насколько тянется огромная трещина вдоль фундамента – дальняя сторона Призрачной Башни всегда затянута мглой.
Лишь изредка вспышки молний очерчивают ее силуэт. В эти мгновения угловатое здание бывшего офисного центра смахивает на огромную колонну, подпирающую небесный купол. И кажется, что она не была создана людьми, что она всегда была частью этого проклятого места.
Какого лешего мы здесь делаем?
На хрена маячим так близко к подрагивающему, будто живому, фасаду?
Пора уходить!
Я хватаю товарищей за плечи – и цепенею, как завороженный. Потому что ясно, как наяву, разбираю голоса – оттуда, из Призрачной Башни: «Не бойся, Глеб… Иди к нам!»
Холодный озноб ползет по спине. Я затыкаю уши, но голоса не умолкают. Никита и Равиль – это ведь их силуэты маячат там, в окне?
«Не бойся. Здесь так хорошо, тихо… Иди к нам, Глеб!»
Я хочу крикнуть. Хочу попросить прощения за то, что так и не смог их остановить.
Но им уже все равно, я знаю.
Они продолжают звать – безмятежными, не ведающими сомнений голосами.
А значит, остается только одно – я осознаю это с мучительной ясностью. И вслед за вожаком бригады делаю шаг – вперед, к фасаду Призрачной Башни…
…Не-е-т!!!
Вместо крика – глухой стон рвется из груди.
Вместо окутанной сиянием Башни – чернильно-плотная тьма…
Б-р-р-р! Холодно!
Почему так холодно и темно? Почему болят руки и невозможно ими толком шевельнуть? А голова гудит, будто колокол…
Мысли спутаны, как моток грязной бечевки. Сон и явь – перемешались, будто картинки из виртуального «шутера». Но я все же вылавливаю последнее реальное воспоминание: мы сидим за столом – расслабленные, веселые. Едим вкусный, горячий суп. Заедаем его настоящим сыром. Андрюха просит добавки, и высокий худой мужик ласково щурится: «Хорошо. Только надо подождать…»
А потом…
Что было потом?
Я вздрагиваю. И, наконец, осознаю, что лежу на чем-то жестком, холодном – кажется, на бетоне. Пытаюсь встать.
Не получается!
Что у меня с ногами?
И руки… Почему они так неудобно заведены за спину?
Я что… связан?!
– Андрюха-а!!! – сиплый неузнаваемый крик вырвался из глотки.
Рядом кто-то застонал.
Я дернулся, опять пытаясь подняться, – веревки на запястьях больно врезались в кожу.
– Глеб… – послышался из темноты слабый голос. – Это ты?
– Ага…
Какое-то