Самый страшный зверь. Артем Каменистый
ее не люблю.
Оба черничника располагались хоть и на опушке, но тянулись дальше в лес. И очень трудно было вовремя остановиться при сборе, преодолеть соблазн сделать шаг дальше, в сторону запрещенного. А вот брусника чуть ли не сплошным ковром покрывала Сторожевой мыс. Даже на скалах ухитрялась расти, причем в любой год ее там было много, хотя хеннигвильцы обдирали безжалостно, до последней ягодки.
– Я прошелся по ручью и не нашел ни одного стебля ревеня.
– Ты каждый день по ручью ходишь, все давно оборвал.
– Все невозможно заметить.
– Да? Уж мимо тебя точно не пройдет – все замечаешь. Лодка без рыбы опять, сети пустые. Слыхал?
– Знаю.
– Младший Мади пухнет. Говорят, это от голода. У матери молоко пропало, коровьего на всех не хватает. Матерей надо лучше кормить.
– Завтра у нас будет мясо. Поест, и молоко вернется.
– Ты о чем?
– Я о матери младшего Мади.
– А я о мясе спросила. Откуда оно возьмется?
– Преподобный велел отвести на ночь Русалочку к дальней опушке.
– Зачем?
– Чтобы демоны выпили ее кровь и отстали от Хеннигвиля хотя бы ненадолго.
– Что?! Кормить демонов?!
– Дэгфинн говорит, что они от крови не откажутся.
– Зверь тоже кровь пьет.
– Враки.
– Он ведь выпил кровь у младшей сестры Тиггиты в самый первый год. Об этом все знают.
– Лэрд Далсер говорит, что это глупое вранье, суеверие простолюдинов.
– Никакое не вранье. Мне мама не один раз рассказывала. Вас с Далсером тогда еще не было здесь. Ее звали Дитори, она была чужая, как вы. Ее удочерили, не дали пропасть, забрали с собой. Но она так и оставалась чужой и, как ты, никого не слушала. Взяла и зашла далеко в лес, Зверь ее убил за нарушение запрета и выпил всю кровь. Ее тело стало белым и почти ничего не весило. Было это перед Рудным болотом. Поэтому мы на него не ходим.
– Ага. И поэтому собирать клюкву приходится мне.
– Никто тебя не заставляет.
– Она на лекарства нужна, ты же знаешь, что зимой без нее никак.
– Знаю, для зубов она полезная, чтобы не пухли десны, и для лечебного морса. Но мы теперь боимся тех мест. Дирт, мы всего боимся. Этот лес очень плохой, а ты шутишь со страшными вещами. Я молюсь за тебя все время, когда ты там.
– В лесу не страшнее, чем на побережье. Я там с детства пропадаю, и, как видишь, никто на мою кровь не польстился.
– А позапрошлой зимой?
– Так это меня олень копытом двинул. Я тогда сглупил, расслабился раньше времени. Подумал, что он уже готов, подошел, нагнулся, вот и получил, что заслужил.
– Обманываешь. Наши говорят, что тебя поколотил Зверь, чтобы ты больше не забредал в лес. А ты даже после этого не слушаешься. Это плохо.
– Они знают, что я хожу дальше, чем разрешено?!
– Ну… разное думают. Подозревают… Сам знаешь, что у нас трудно что-то скрыть. Дирт, я боюсь. За тебя боюсь. – Керита отвернулась,