Ироническая трилогия. Леонид Зорин
урок пошел мне впрок. Впредь я решил быть осторожней. К тому же не мешало понять: не всем я должен идти навстречу. Возможность проверить себя в новом качестве представилась мне довольно скоро.
Знакомый парень Слава Рымарь зазвал меня на одну вечеринку. Упрашивать ему не пришлось – от нового дома, от новой компании я неосознанно ждал перемен.
Однако все было вполне заурядно. Выпивка, толкотня, выпендреж и дробление массовки на парочки. Ну вот и на меня устремлен упорный изучающий взгляд.
Это была громоздкая фея с пшеничными волосами до плеч. Образ пшеницы возник не случайно. Девушка мне напомнила статую богини обилия и плодородия. Впрочем, небесное слово «богиня» не слишком монтировалось с ее формами – скорее изваяние жницы. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, как она здорова. Но мне почудилось, что, в отличие от некогда девственной спортсменки, ее здоровье несет угрозу. Всего было много, больше, чем нужно! Странные на славянском лице вывороченные негритянские губы, мясистые щеки, крутая выя, литые ступни, могучий круп. Даже большие белые зубы невольно напоминали клыки. Не зря они слегка выпирают. И вместе с тем нельзя отрицать: эта языческая плоть производила впечатление.
Она не спеша ко мне приблизилась и пригласила меня на танец. Я положил ей руку на спину, на раскаленную плиту, сразу обжегшую мне ладонь. Она еще раз меня оглядела своими ячменными сонными глазками и медленно проговорила:
– Что-то я раньше здесь вас не видела.
– Немудрено. Я тут впервые.
– А ты всегда такой неподвижный? – спросила она меня насмешливо.
Про себя я отметил, с какой быстротой она заменила «вы» на «ты», и понял, что это человек действия.
– Нет, через раз, – сказал я коротко.
– Значит, не мой сегодня день. Полвечера пялюсь, а он не почешется.
Минуты две мы кружились молча. Я ощущал, что бочонок полнится, чайник подрагивает и посвистывает, сейчас кипяток его разнесет. Я чувствовал, как под моими руками всходит опара, как все румяней и все пышнее становится выпечка.
Она бормотнула:
– Надо бы встретиться.
Вот оно! Снова меня используют. Я резко сказал:
– Будет надо – скажу.
Она с интересом меня окинула своими глазенками. Вновь усмехнулась:
– Скажешь, скажешь. Не заржавеет. Я получаю то, что мне хочется.
На улице я спросил Рымаря:
– А кто была эта кобылица?
Он неожиданно расхохотался:
– Шапки долой! Зяблик накрылся. Нина Рычкова. Слышал о ней?
– Естественно. Имя вошло в историю.
– Ну-ну. Не будь так высокомерен. Ее отец – генерал с Лубянки.
Час от часу! Я тут же решил, что больше она меня не увидит. А также все остальные юбки, все эти похотливые стервы! От злости я нырнул с головой в Госправо и Прокурорский Надзор.
Но вскоре я несколько отошел. Весна входила в свой полный цвет, и дома по вечерам не сиделось.
Даже