Конъюгаты. Люминис Сантори
и колбасу, и стала смачно лопать бутерброды один за другим.
– В яркие солнечные дни я похожа на репчатый лук.
Арсен приподнялся и выключил громко зазвеневший телефон. У него была просто блистательная привычка прохладно относиться к входящим. И вообще он практически не использовал функцию общения. И труба у него завелась чисто из-за того, что один приятель когда-то сказал ему, что во взрослом мире без телефона ты – какашка и звать тебя никак.
– Почему?
Арс задумчиво почесал репу, а Аэл – нос.
– Нуу. Я сливаюсь с фоном. Я же бледная. В хорошую погоду меня не видно, я не существую. Знаешь, это как на рынке: заходишь и идёшь вдоль рядов. Всем нужен лук, чеснок, соль. Но глаза тянутся к красочным фруктам и конфетам. Понимаешь, я – лук. Поэтому мне больше по душе мрачные дни, которые большинству не нравятся.
Он также потянулся к столу, чтобы намазать себе бутер: уж очень аппетитно ела эта малявка.
Врёт. Наверняка, ей хочется, чтобы в серые дни заметили её обалденные глаза цвета недавно засоленного лугового лука. Лук, значит.
Старичок же в нем думал следующее: Аэлита похорошела. Если женщина хорошеет, надо быть начеку. Это инстинкт. Она вышла на тропу войны, собирать и отшелушивать сердца.
Арсен даже плюнул через балкон и смял в пальцах старый жухлый бычок в консервной банке.
Господи, откуда эта ересь! То же мне красотка! Метр в кепке и лучка дикого пучок! Только почему эти коричневые продольные глаза так удивительно зеленеют?
– А я вот спать хочу в такое унынье. Ну, накопала чего-нибудь?
Аэлита, дожевывавшая шестой хлеб с колбасой (худые кушают как не в себя порой) помахала засаленным блокнотом и щурясь стала зачитывать:
"Это тупиковая ветвь эволюции. Профессор Михайлов упоминает в своей статье от 25 ноября 1993 года, что интересовался экспериментом некого П.Н., который скончался в аварии осенью 1982 г., после чего некому было продолжать его труды, суть которого заключалась в переносе одного материала в экспериментальную модель. Но опыты провалились, поэтому ещё раз становится ясно, что этот научный объект не заслуживает того внимания, которого удостаивалось в прошлом веке".
Арсен натянул тёплые шкеры (с начесом внутри) и стал раскладывать раскладной диван для гостьи. Она теперь заменила подругу на него, и когда ссорилась со своим незадачливым бойфрендом, теперь ночевала у нового друга.
– Я понял ничего. Ноль. Что, больше ничего нет? Мы каким-то образом пришли к конъюгатам, но дело не продвинулось дальше инфузории-туфельки.
Девушка уже возвращалась из душа, совершенно безалаберно напялив на себя его футболку цвета хаки, потому что пришла, как выразилась, как есть. Его майка сидела на ней чуть ли не как мешковатое платье. Она залезла под старое одеяло с заплатками.
– Ничего, братишка. Я нарою и накопаю. Хотя сама ничего в этом не понимаю. Может, нам начать поиски инфы по этому П.Н.? Хотя в то время не было интернета, поэтому сведений очень мало.
Смачно рыгнув, всё же, покраснела, и отвернулась к стенке.
– Выключишь