Мальчик и Девочка. Очень большая любовь. Валентин Абрамов
банальны… Ни то ни сё. Живые яблони по соседству выглядели куда интереснее.
Пока Юра разглядывал «шедевры», Славка, которого и правда здесь ждали, сбегал в дом и вернулся с двумя глиняными кружками домашнего вина.
– Как тебе? – он заговорщицки подмигнул Юрке.
– Да ерунда какая-то! – ответил тот, как ему показалось, вполголоса.
– Что ви сказали, молодой человек? – Его услышала какая-то еврейская искусствоведческая бабушка.
– Я говорю, ничего особенного! – громко ответил Юра. И тут к нему все повернулись. – Извините! Я, кажется, нечаянно пукнул в вашем присутствии. Но мне кто-нибудь может объяснить, что такого особенного во всех этих пейзажах? Цвет? Стиль? Что? Ещё, наверное, Глазунова придворным маляром обзываем.
Кто-то тихо засмеялся. Юра посмотрел на Славку, тот тоже едва сдерживал хохот.
– На, держи! – Юрка сунул ему недопитую кружку и направился к выходу, потом вдруг развернулся и добавил: – Вы меня, конечно, ещё раз извините… но вот его сын, – он ткнул в старшего, – кратно рисует лучше. Извините! – и вышел за калитку.
Славка нагнал его на трамвайной остановке.
– Ай молодец, брательник! – от удовольствия он аж приплясывал.
– Ты для этого меня туда привёл? – Юра выглядывал трамвай, думая, куда бы ещё сегодня податься. После Игорька-то и художников…
– Привёл и привёл. Но не обманул ожиданий, брат! Ещё и от Ветки спасибо. Эти художники её за-дол-ба-ли. Ты сейчас куда? Поехали ко мне. Я ужин сбацаю, вина купим. Не-не-не, никаких поэтов-песенников! Подлечим тебе нервы.
– Поэтов-песенников… – Юрка хмыкнул. – Слушай, а давай Женьку позовем?
– Рыжую?! А она здесь?! Зови, конечно! Пора уже познакомиться с любимой женщиной любимого брата.
Женьку младший вызвонил из телефона-автомата, и она, наконец отринув всё, через полчаса на такси примчалась к Ярославу. Брат к тому времени уже весь погрузился в священнодействие. Для Славки в приготовлении пищи было что-то сродни искусству… не богемному! Настоящему!
– Жень, ты успокой его! – кричал он из кухни. – А то он сегодня уже со всеми переругался.
– С кем ты сегодня переругался, дорогой? – Женька отстранилась от Юрки, переводя дух, – никак не могли нацеловаться, больше месяца не виделись.
– А! Были всякие… – Юрка рассеянно улыбался, теперь ему всё до лампочки.
Потом пили вино, слушали Славку, тот под гитару перепел половину бардовского репертуара, чем несказанно порадовал Женьку. Она даже несколько раз принималась петь на голоса с ним. Потом Юрка сбегал ещё за вином. А потом вместе рванули Кимовскую «Губы окаянные». Славка выводил:
Позову я го-олубя-а-а,
Позову я сизо-ого-о,
Ой, пошлю дро-о-о-олечке письмо,
Да мы начнём всё сызнова…
Женька не выдержала и кинулась Славку целовать.
А потом они ели вкуснейшее чахохбили. Потом сидели у Славки на балконе и курили. Женька ни с того ни с сего вдруг закурила в Самаре, и Юрка за это её ругательски ругал…